Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь. Александр Соболев

напишу. Он мне тоже пока не написал ни одного, хотя это уже третье. Наверное, времени нет или нечего писать. Месяца не прошло.

      – Другие пишут, а наш не желает, – отвернулась Вера Никифоровна, в сердцах махнула рукой и пошла на работу.

      Письма в советское время шли до Рогани около недели. Можно было купить конверт с наклейкой «АВИА», тогда послание долетит быстрее – дня на три. Катя рассчитывала, что через две недели получит радостный ответ Алексея.

      Однако письма в положенный срок от Алексея не дождалась. Странно, что парень ей не писал. В девичьем сердце зародилась тревожная мысль.

      Коем того, по деревне поползли слухи, о чем Кате поведала мать.

      – Ну-ка погляди мне в глаза, – Надежда Ивановна пришла с работы раньше обычного, и не снимая сапог, зашла на кухню, где Катя чистила картошку к ужину.

      – Что случилось, мам? – Катя отправила выбившуюся прядь со лба за ухо.

      – Почему мать новости про тебя узнает из деревенских сплетен, Катерина? – Надежда Ивановна оперла крепкие кулаки в бока, – тебе не стыдно?

      – Ма, ты о чем? – Катя отложила не дочищенную картошку и ножик в сторону.

      – Мне в магазине сказали, что ты беременна! – мать сорвала платок с головы, на плечи упали длинные черные с проседью волосы, – это правда?

      Катя опустила глаза. Никогда она не думала, что радостная новость о будущем пополнении семейства будет звучать так грозно в устах матери.

      – Извини, мам, – Катя вытерла мокрой рукой лоб, – это правда. И я никому не говорила. Не только тебе. Я только письмо написала Леше.

      – Вот так ты к матери относишься! – крикнула мать так сильно, что зазвенели стаканы в шкафчиках, – позор-то какой!

      – Откуда люди узнали? – Катя встала, вытерла руки о фартук, – неужели Вера Никифоровна мое письмо вскрыла?

      – Что теперь делать-то? Неужели нельзя было по-людски? После свадьбы? – крупные прозрачно-изумрудные слезы потекли из голубых глаз матери.

      – Я сейчас, – Катя погладила плечо Надежды Ивановны.

      Затем накинула телогрейку и кирзовые батины сапоги на босу ногу. И выскочила на улицу. Мигом добежала до Лешиного дома. Без стука ворвалась в дом. Семья Уваровых ужинала – мать, отец, два младших сына.

      – Рановато, что-то вы сегодня за стол сели, – не отдышавшись и не поздоровавшись выпалила Катя.

      – Катенька, здравствуй, – отец Леши Петр Фомич привстал, – присаживайся за стол, доча. Поужинай с нами.

      – Я ненадолго, – отрезала Катя, – сыта.

      – Как хочешь, – Вера Никифоровна спрятала глаза, и хотела выскользнуть из кухни, но Катя перегородила дорогу.

      – Читаете письма, значит?

      – Не твое дело, – отгрызнулась несбывшаяся свекровь, – отчитываться перед тобой не стану.

      – Что случилось? – Петр Фомич переводил взгляд с Кати на жену и обратно, – Вера, объясни!

      – Не твое дело, – махнула рукой на мужа Вера Никифоровна, – а тебе девочка вот что скажу: