Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь. Александр Соболев

нящему и еще неопытному телу, по рукам, ключицам и животу, отвечал Алексей.

      – Я буду тебя ждать.

      – Я вернусь.

      – Я буду скучать.

      – Я буду писать.

      Алексей снял платье с Кати, почти сорвал. С лифчиком немного запутался. Тонкие крючки не поддавались грубоватым мужским пальцам.

      – Погоди, – Катя отстранилась, гибко вытянула руки из-под бретелек, опустила лифчик вниз и развернула его на 180 градусов. Крючки легко раскрылись.

      – Блин! – Алексей замер от видения желанной, приходящей в сладких юношеских снах, девичьей груди.

      – И вовсе не блин, – надула губки Катя.

      – Я не про это. Очень красиво. У меня нет слов, чтобы выразиться.

      – Тогда и не говори, – Катя взяла ладони Алексея и приложила их вместо чашек лифчика, – держи.

      Алексей встретился глазами с Катей. Ничего прекраснее в его молодой жизни еще не случалось. И вряд ли произойдет. Конечно, он об этом не думал, но первый раз бывает только раз. Все остальные будут лишь повторениями, сравнениями. Лишь попытками вернуть ощущение неизведанного, манящего, первозданного и тайного.

      Глубинный океан и бескрайнее небо открывались в голубых зрачках Кати. Запах темных волос и смугловатой на сгибах кожи притягивали, как магнитное поле Венеры. Алексей тонул в объятиях и поцелуях.

      Катя таяла от могучих прикосновений ее мужчины. Тоненькое девичье тело полностью проваливалось в родительскую перину. Мужской тяжести переливающегося мускулами Алексея почти не чувствовалось. Она парила, раскрываясь все шире и глубже. Боли в самом начале почти не случилось. Катя даже расстроилась. Почему? Только наслаждение от слияния с любимым. Только нежность.

      Потом неожиданно Алексей часто задышал, закатил глаза, замер на секунду, и упал на бок рядом, как раненый олень.

      – Неужели это все? – мелькнула девичья мысль.

      Алексей, как назло, не отвечал на сомнения Кати. Он лишь молча изучал деревянный потолок родительской спальни. Наверное, так и должно быть, – решила Катя, – все равно хорошо. Улыбнулась, стыдливо натянула на себя простыню, закрыла глаза, чтобы получше запомнить ощущения наиважнейшего в жизни события.

      Не успела Катя в воспоминаниях дойти до раздевания, как Алексей приподнялся, повис над ней и приблизился губами к губам. Катя бедром почувствовала, что ее мужчина вновь готов к подвигам. Волшебство повторилось. Потом еще. С каждым разом градус наслаждения поднимался все выше. Кате показалось, что время теперь будет двигаться исключительно по нарастающей спирали. Ее бытие теперь превратиться в сплошное удовольствие.

      Но, совершенно неожиданно, во дворе залаял Шарик. Катя глянула на настенные часы…

      – Бегом, Леша! Сейчас родители придут! – она выскользнула из-под Алексея и вскочила. Не одеваясь, взбила перину. Алексей натягивал штаны и любовался плавными изгибами девичьей фигуры.

      – Успеем, не переживай, – улыбался счастливый парень, любовник, муж, мужчина.

      – Ага, тебе хорошо. Если мамочка узнает, голову оторвет. До свадьбы не доживу. Зачем тебе невеста без головы?

      – Это точно. На Вальке тогда женюсь, – пошутил Алексей, и сразу пожалел о сказанных словах. Потому что Катя сгребла с пола свою одежду и, громко рыдая, убежала в соседнюю комнату.

      – Я пошутил, – кинулся Алексей за возлюбленной.

      – Ты меня теперь бросишь? – Катя нервно застегивала крючки и одевала ненужную еще минуту назад одежду.

      – Нет. С чего ты взяла? – Алексей застегнул последнюю пуговицу на рубашке.

      – Все получил, и теперь считаешь меня падшей женщиной? – Катя дрожащими руками размазывала слезы.

      – Нет, Катенька, я так не считаю, – наверное, ему сейчас бы обнять Катю, но Алексей оробел и не смел дотронуться до нее, – я тебя люблю. Теперь еще сильнее любить буду. Потому что теперь мы вместе. Навсегда-навсегда.

      – Правда? – Катя нырнула в платье, поправила волосы. Занавеской у окна вытерла слезы.

      – Да.

      – Красное лицо? Мне надо умыться, – Катя выбежала в сени и опустила лицо в ведро с колодезной водой. Минуту задержалась в воде. Потом, фыркая, вытерлась белым полотенцем в клеточку.

      – Прости меня, – Алексей стоял на дверях, не зная куда деть руки и что теперь делать, – я сболтнул что-то лишнее.

      – Знай, Леша, я тебя тоже люблю и готова ради тебя на все, – голубые глаза сверкнули ледяной решительностью, – но вытирать о меня ноги не позволю. Нравится Валька? – Скатертью дорога. Не держу. Как-нибудь проживу.

      На крыльце послышались шаги. Кто-то стряхнул грязь с сапог. Двери распахнулись. Вошел отец.

      – Здравствуйте, Виталий Петрович, – пряча глаза, пролепетал Алексей. Еще никогда он не попадал в столь двусмысленную ситуацию.

      – Здрасьте, дети, – отец Кати окинул прихожую и детей взглядом. Показалось, что у дочери красные глаза? Плакала? – Кать, у тебя