Жужик. Владимир Анатольевич Пшеничников

сырой ветерок вдоль улицы, но к их дому всё равно стали собираться старушки. Не зря, наверное, это называлось у них «службой». Только дед, как ни любил петь, ни на одну, сколько помнил Валерка, не ходил, даже в метель бабушке приходилось долго упрашивать его, чтобы проводил хоть до бабки Онички. Валерка пытался вспомнить ещё что-нибудь про деда, но ничего путного на ум не приходило. Он просто видел его перед глазами – и всё.

      У Шаховых они выпили с Витькой по стакану чая и сыграли две партии в шашки.

      – Я уже сказал классной, что завтра в школу не приду, – сказал Витька.

      Спать легли рано. Уже в полудрёме Валерка слышал, как пришли дядя Лёша с отцом, но о чём они говорили, уже не понимал. Гранёные стаканчики не звенели, а только лишь тукались вразнобой о столешницу.

      Утром они шли по улице вчетвером. Только что кончился дождь, грозился пролиться новый, и старшие хмурились.

      – Суровый был Иван Михалыч, вот и погода под него подладилась, – сказал дядя Лёша. – Хорошо, что могилу вчера кончили. А вам, братовья, придётся на переправе подежурить, Вальку с зятем встретить.

      – Встретим, – пообещал Витька, и они сразу отправились на речку.

      Молочные бидоны уже увозил трактор вдоль левого берега на центральную, а к правому причаливала лодка.

      – Вон они! – обрадовался Витька. – Плывут.

      По скользкому берегу Валентина поднималась первой да еще подтягивала за рукав мужа Николая.

      – Вынь ты хоть руки из кармана, ворон! – прикрикнула.

      – Да ладно тебе, – нетвердо отвечал Николай.

      – Здорово, братовья, – приветствовала их, подавая сумку. – Дома ещё дед?

      – Дома, – ответил Валерка и смутился; Валентина заражала всех каким-то своим микробом.

      Дома она притихла, пустила слезу и велела Николаю раздеваться. Они прошли в горницу, и, увидев их, тётя Надя осевшим голосом заголосила:

      – Де-тыни-ки мои-и, и где же ваш-и де-души-ка-а! О-ох!

      Николай подошёл ближе и поддержал её за плечо. Валентина заплакала. Когда тётя Надя, охая, стала умолкать, она подошла к гробу и заглянула деду в лицо. Через несколько минут Николай курил с мужчинами в сарае, а сестра, нацепив вынутый из сумки передник, допрашивала тётю Лизу, кто что готовит на поминки и насколько всё готово.

      Валерку опять приставили к примусу следить за лапшой. Накрапывал дождь, и ветер зашвыривал мелкие холодные капли в раскрытую дверь мазанки. Ровное гудение примуса срывалось, но Валерка не двигался с места. Он всё пытался разобраться в происходящем, всему определить своё место, но сделать этого до конца не мог и чувствовал себя растерянным, позабытым и лишним. Ему казалось, что приготовления ведутся уже целую неделю, и хотелось, чтобы они поскорее закончились и всё пошло бы по-старому.

      Откуда-то появился озабоченный отец.

      – Так, Валерк, решили, что крест вы с Витяем понесёте. Стойте с ним у ворот и ждите. – В руках он держал стопку чистых полотенец. – Не знаю, подвязывать вам… Возьми на всякий случай в карман.