Освобождённый. Сергей Петрович Волошин

полноватую бледную женщину с уставшими глазами и двух худощавых седовласых мужчин, стоявших в очереди следующими.

      – Люди добрые, сколько же это будет продолжаться? – подняла глаза старушка. – Жить же так невозможно. Я уже не знаю, что делать и куда прятаться. Гудят и гудят, гудят и гудят, и днём гудят, и ночью гудят. Это же геноцид какой-то, они ведь нас с ума сведут.

      – Вы о чём? – вежливо спросил мужчина помоложе.

      – Да о них, о самолётах. Ну, какое терпение нужно иметь, чтобы вынести это, скажите? Сутками же гудят, я уже и в шапке-ушанке пытаюсь спать, и специальные затычки из старых валенок вырезала – не помогает. Воздух уже пропитался этим гулом. Даже когда самолётов нет, а всё равно что-то гудит. Что делать, скажите?

      – На что на этот раз жалуетесь, Михайловна? – задорно спросил шустро семенящий в направлении кабинета рано облысевший врач с острым моложавым взглядом и тонкими губами с задранными вверх уголками.

      – Ой, доктор? Да на них жалуюсь, на самолёты. Гудят и гудят, жизни не дают, – проворчала старушка.

      – Ну, да, гудят, война идёт, Михайловна, – закивал врач, отмыкая кабинет. – А вы как хотели? Гул потерпеть можно, не Мариуполь же у нас, не бомбят… Вот там действительно тяжело, смотреть телевизор невыносимо от этого ужаса, что творится в городе. Да города уже, считай, нет, Михайловна. Иди домой, валерьяночку, пустырник принимай. Что ж ты каждый день сюда как на работу приходишь – и по делу и без? А вы по какому вопросу? – обратился врач к мужчинам и женщине.

      – Мы из Мариуполя…

      – Проходите, – создалось ощущение, что врач от неожиданного ответа стал немного ниже, либо просто присел.

      За врачом в кабинет последовали мужчина постарше и женщина, которая сильно хромала. Старый письменный стол, отделанный коричневым шпоном и обильно залитый толстым слоем лака, скрипящие буковые стулья, белая люстра-шарик, выкрашенные лет тридцать назад в бежевый цвет стены – всё соответствовало духу советского периода, как будто и не было этих десятилетий после распада большой и великой страны. Доктор предложил присесть.

      – Вы нас извините, – тихим дрожащим голосом сказал мужчина, снимая мятую бейсболку, – нам нужен сертификат, мы оформляем разрешение на временное проживание.

      – Не понял, что оформляете? – задумчиво переспросил врач.

      – Эр вэ пэ, так это у вас называется, – пояснил мужчина.

      – Если можно, подробнее, я всё равно ничего не понял.

      – Мы из Мариуполя, беженцы. Там всё потеряли, похоронили дочь, приехали сюда к брату, а здесь мы иностранцы. Нужно оформлять разрешение на временное проживание, иначе шага сделать не можем – ни пенсию оформить, ни на работу устроиться, ни в какие-то органы обратиться. Нам в полиции дали большой перечень документов, которые необходимо собрать, среди них должны быть сертификаты от психиатра и нарколога. Сами удивляемся всему…

      – Подождите-подождите, а вы уверены, что это действительно э-э нужно? Если вы из Мариуполя, то какие же вы иностранцы? Э-э можно