.

Дернулась, но тщетно. Мрак только подтянул меня выше, так, что пришлось встать на носочки.

      – Отпустите, – прошипела я, чувствуя, как все внутри сжимается от страха.

      – С какой стати? – Ладонь погладила мое горло. Невесомо, почти нежно. – Здесь все принадлежит мне по праву. В том числе ты.

      Несмотря на ледяной взгляд, сильные пальцы опаляли жаром. Но при этом не оставляли сомнений в том, что могут раздавить одним движением.

      – Я не ваша собственность, – процедила сквозь зубы. – И никогда ею не стану.

      Его пальцы скользнули ниже, не позволяя сосредоточиться на смысле слов. Коснулись бьющейся жилки, погладили ключицу и спустились к груди.

      – Уже стала, фрейлина, – говорил он тихо, словно размышляя вслух. – Уже стала. Княгиня уничтожила родник, только чтобы он не достался мне. Убила себя, чтобы я не прочитал ее мысли. А рядом оказалась та, чьи мысли я не слышу. Совпадение?

      – Это была ее последняя просьба.

      – И о чем же она тебя попросила?

      – Просто сопровождать ее. Как вы понимаете, отказать я не могла.

      Внезапно меня прижали к себе еще сильнее, вдавили в сильное тело. Так, что дыхание перехватило. Я была настолько близко от мужчины лишь однажды: когда девчушкой провалилась под весенний лед. Сэр Лайол, друг отца, вытащил меня из холодной реки, и прижимал к себе до самого дома, не позволяя замерзнуть. Но тогда меня бил озноб, а сейчас я словно горела.

      – В чем твой секрет, Амелия? – хрипло спросил он.

      – У меня нет секретов. – Мой голос сбился, и за это захотелось надавать себе по щекам.

      – Ты бы исполнила любую волю своей княгини, фрейлина?

      – Это мой долг. Я давала клятву.

      – Но исполнила бы? Взошла бы на алтарь вместо нее?

      Разговор нравился мне все меньше и меньше. Я сглотнула, представив, что могла оказаться на месте ее светлости, но все-таки ответила:

      – Да.

      – Почему?

      – Я же говорила! – вспылила я.

      – Клятва, – повторил Мрак. – Я помню. Но это не мешает некоторым нарушать их и предавать тех, кого они обещали защищать. Союзники бегут с поля боя, прислужники показывают тайные тропы, лучшие друзья вонзают меч в спину.

      – Вам-то бояться нечего, – заметила издевательски, – вы способны прочитать мысли любого.

      – Любого. Но не твои.

      Наши взгляды скрестились, словно клинки: мой огненный и его ледяной.

      – Зачем хранить верность тому, кого больше нет? Расскажи мне правду, Амелия. Расскажи, и получишь свободу.

      – И я должна вам поверить?

      – У тебя есть мое слово. Слово чести.

      Перед глазами встало лицо Роуз, заплаканное и бледное.

      – Слово чести артанца? – вышло на удивление зло.

      И презрительно. В следующий миг меня отшвырнули от себя, как змею.

      – На колени, фрейлина. – Лед опалил хлеще пламени, как и слова: – За свою дерзость ты будешь наказана.

      Сказать, что внутри все похолодело – значит, ничего не сказать. В груди взметнулась настоящая северная метель,