Другие. Ошибка. Тесс Хаген

скрылся в своей спальне, плотно закрыв дверь, так что я не слышал его возни и обязательного сонного бормотания. Самые мрачные подозрения превращались в доказанные факты, что беспокоило довольно сильно. Хотелось срочно встретиться со Льё и обсудить дальнейшие действия, но он сегодня просил его не беспокоить. Стоило спросить Ужаса напрямую, чем таким тайным промышляют они с Денебом: аккурат перед болезнью со мной поделились очень интересной информацией, которую можно было бы отнести к разряду слухов, если бы я хорошо не знал своих товарищей. В среде отступников, обитающих в Будапеште, из числа которых, кстати, и наняты соглядатаи для Илки, поговаривают, будто Льётольв и Ден перешли границу слияния, в результате чего сущность восстановила тело своего экзистенциалиста. В такое сложно было поверить: переход границы считали невозможным, но чисто теоретически… Я хорошо помнил, что у Льё были огромные шрамы после серьёзной бойни в Боснии, случившейся пару лет назад. Но их скрывала одежда. Спросить в лоб – значит показать недоверие, а повода раздеть друга не находилось.

      Случайно, словно лишний пепел с сигареты, с моих губ сорвался печальный вздох. Болезнь, встреча с Илкой, напряжение внутри сообщества – всё это превращало меня в размазню, чувствительную и нерешительную. Пожалев, что среди лекарств нет снотворного, я добрался до кровати, скинул с себя одежду и забрался под холодное одеяло. За окном шумел город, прорываясь сквозь приоткрытую створку. На набережной наверняка сияло здание парламента с остроконечными башенками, напоминающее какой-то сказочный дворец, и мой любимый мост Сечени свободен от машин, но заполнен туристами, желающими снять невероятные ночные виды города. Кроме этого моста и смотровой площадки Цитадели, я больше ничего не любил в Будапеште никогда. Сам не знаю, почему. Наверное, не было на Земле такого города, который запал бы мне в душу, ни одно место не вызывало желания возвращаться, даже родной дом и могила бабушки.

      Ещё и дождь. Кажется, даже природа решила довести меня до крайней степени угнетенности и толкнуть в депрессивное состояние. Сама Судьба сговорилась с миром, чтобы дожать того, кто был готов задушить сам себя. Но я просил ещё немного времени, ещё одну попытку: всего лишь короткую встречу с Илкой, которая, возможно, даст мне силы, или же послужит толчком в темноту. Был ли я готов к любому из этих исходов? Отчасти. Во всяком случае, слушая затихающий шепот Будапешта, я засыпал спокойно, думая только о том, как смогу сесть за рояль, когда всё закончится. Только вот я и не предполагал, что всё только начиналось.

      За время болезни я забыл, каково это – просыпаться под безумную музыку, которую имел привычку слушать Якша, когда находился дома. Похоже, новый день ничего не изменил. С пола на меня тоскливо смотрел мятый костюм и несвежая рубашка, брошенные вечером. Сегодня они мне не понадобятся, на важные встречи я надеваю более интересные и красивые вещи. Каждый экзистенциалист изящен в чем-то своём, особенно если он – истинный. Нас не так много, чтобы быть похожими друг на друга. Льё курит через мундштук, рисует, пьёт дорогие напитки, никогда не стрижётся коротко,