По замкнутому кругу. Виктор Михайлов

большая неприятность, просит помочь, поехать с ним. Воспользуюсь тремя днями отгула, поеду». Я ему говорю: «Ты так рассчитывал на эти три дня, ты хотел поработать над диссертацией…» – «Знаю, – перебил он меня, – я не могу отказать товарищу, когда он во мне нуждается!» И ушел…

      – Глеб Матвеевич не рассказывал вам, о чем они говорили с Аркадием Борисовичем? Они же пять дней прожили вместе.

      – Нет. Глеб сказал, что он человек большой культуры, и ему непонятно, почему Аркадий Борисович занимается заготовкой кедрового ореха… Что с ним можно говорить о чем угодно.

      – Опишите подробнее слоника из яшмы.

      – Ой! Неужели вы его найдете? Вы знаете, как Глеб сожалел о пропаже слоника! «Вот, говорил, пропало мое счастье!» Хотите, я вам его нарисую? Я хорошо рисую. – Она взяла лист бумаги и села за маленькое дамское бюро. Рисуя, она поясняла: – Размером пять на восемь сантиметров… Яшма серая, но слева, на бедре задней ноги, – зеленоватая… Бивни выточены из кости, они пожелтели от времени… Глаза непропорционально большие, зрачки гранатовые… Вот, смотрите. – Она положила передо мной рисунок, выполненный хотя и не профессионально, но с хорошим чувством формы.

      Здесь же, на листке, я записал приметы.

      – Еще одна просьба: фотография Глеба Якуничева у вас есть?

      – Есть… – Она очень неохотно достала из ящика бюро снимок и, не выпуская из рук, показала.

      – Вы не хотите, чтобы я прочел надпись на обороте? – спросил я.

      – Да, не хочу. Это написано мне… Только мне! Понимаете… – Она замолчала, видимо подбирая слова, которые наиболее полно выразили бы ее мысль.

      – Мне нужна эта фотография на три дня. Даю вам честное слово офицера, что я не стану читать надпись.

      – Зачем она вам?

      – Надо сделать копию, после чего я верну вам ее в запечатанном конверте.

      – Вы даете слово офицера… – сказала она в раздумье.

      – Да, слово офицера, – повторил я.

      – Хорошо, берите ее…

      Положив в бумажник фотографию Якуничева, я спросил:

      – Разрешите, Глаша, обращаться к вам по мере надобности?

      – Если это будет необходимо…

      Она проводила меня до двери, в нерешительности остановилась и сказала:

      – Глеб с дороги прислал письмо, просил никому не показывать… Вдруг оно вам поможет…

      Девушка открыла бюро и достала конверт, на котором, кроме адреса, я прочел торопливо написанную строчку: «Нашедшего прошу опустить в ящик!»

      Волнуясь, я вынул письмо.

      «Глаша! Не удивляйся. Пользуясь случаем, пишу в туалете вагона. “Добрый человек ” оказался проходимцем. Я его выведу на чистую воду. Вернусь, расскажу – не поверишь. Письмо никому не показывай. Целую. Глеб».

      – Как же такое письмо вы от меня скрыли? – не удержался я.

      – Глеб просил никому не показывать…

      – «Не показывать»! Да разве можно скрывать такое письмо!..

      На улице, за углом, в «газике» дожидался капитан Гаев.

      – На коне? – спросил Гаев, как только водитель