Остракон и папирус. Сергей Суханов

пьедестала. У его ног возвышался холм из подношений: лавровых венков, символических луков, стрел, изящных дарственных кифар с серебряными струнами, а также деревянных и терракотовых фигурок соперников бога по гимнастическим агонам – Марсия, Ареса, Гермеса.

      Рядом белела мраморная стела от делегации с Делоса, где, по преданию, родились Аполлон и Артемида. Букеты цветов еще не утратили благоухания. Раб старательно разравнивал лопатой свеженасыпанный гравий.

      Батт вместе с капитаном и келейстом направился к Священной роще. На море ты можешь заниматься чем угодно, однако почтения к святыням никто не отменял. Как ты себя поведешь, сойдя на берег, так к тебе и отнесутся.

      На агоре десятки колесниц упирались оглоблями в вымостку из керамических черепков вперемешку с гравием. В загоне скучал небольшой табун лошадей в ожидании вечерних забегов. Конюхи задавали скакунам корм, подгоняли сбрую, чистили копыта, украшали уздечку лентами.

      В святилище Посейдона наксосец нашел заведующего храмовым имуществом – эпитропа, чтобы вручить ему двадцатую часть от ожидаемой выручки за рабов. Поклялся вернуться, если продаст мисийцев дороже. Спутники добавили от себя по паре оболов.

      Потом троица уселась на ступенях храма в ожидании конвоя с корабля. Батт бросил мелкую монету уличному торговцу фисташковой мастикой. Пахучая смола липла к зубам, но сознание приятно задурманилось эфирными маслами.

      Вскоре показалась вереница пленных мисийцев, которых пираты подгоняли ударами палок. Рабов повели в сторону поросших соснами холмов, где находился рудник.

      На стволах раскорячились прибитые гвоздями тела с глиняной табличкой на шее. Выдавленная надпись «бунтарь» объясняла причину казни. Сидя на голове одного из трупов, ворона отрывала куски полусгнившей плоти. Собака с рычаньем пыталась отгрызть почерневшую ступню. Птица при этом недовольно каркала на соперницу.

      Мисийцы ошалело смотрели на останки повстанцев. Ничего хорошего от работы на руднике они не ожидали, но это жуткое зрелище отнимало у них остатки мужества.

      Ущелье пересекала просека с торчащими из земли короткими пнями. Глухо стучали топоры, хищно визжали пилы. Лесорубы отсекали ветки, тащили хлысты к дороге, натужно, тяжело, с хриплыми криками укладывали бревна в штабели. С вышки за работой внимательно наблюдал часовой, готовый протрубить в раковину при малейшем неповиновении.

      «Поденщики, – лениво подумал Батт. – Рабу топор никто не доверит, потому что они от отчаянья голову теряют. А за спиной у каждого раба надсмотрщика не поставишь… Самая подходящая работа для них – это шурфы долбить, вот и просека для волокуш почти готова, осталось выкорчевать пни».

      Среди скал показался лагерь.

      Батт окинул его внимательным взглядом. Три бревенчатых барака и караульный дом сколочены из ошкуренных сосновых стволов. Постройки окружает жердяной забор. Площадка между ними хорошо утрамбована, но не изрыта копытами. Да и навоза нигде не видно, значит, это загон не для скота, а для людей.

      Пираты