Посланник МИД. Книга третья. Георгий Комиссаров

моих мыслей Суриц сообщил мне, что подписанный в 1933 году советско-итальянский договор о дружбе, ненападении и нейтралитете является главной заслугой Потёмкина на посту полпреда СССР в Италии.

      Затем Суриц напомнил мне, что в сентябре прошлого 1934 года Потёмкин вместе со мною входил в состав советской делегации на Ассамблее Лиги наций, когда нас туда приняли. И сразу же после этого был назначен на пост полпреда СССР во Франции.

      А у меня пронеслось в голове: – Чего же я ещё тогда не успел хорошо с ним познакомиться?

      Глава 1.

      И вот я в экспрессе Берлин-Париж…

      Я много раз за время своей жизни в Германии покидал её…

      Но в этот раз нахлынули на меня чувства, заставившие меня оглянуться назад…

      Я приехал в Германию в 1930 году.

      Раздавленная Версальским договором, загнанная как мышь под плинтус, разгромленная, она имела весьма убогий и даже растерянный вид, – как точно подметил мой друг Александр Вертинский. С которым меня свела судьба во время моего пребывания в Германии, где он гастролировал.

      Немцы, что называется, ходили на цыпочках, стараясь не шуметь, как в доме, где только что умер кто‑то. Они были грустны и любезны. И растерянны.

      Им свойственна медлительностью мышления, и они всё ещё не могли постичь своего краха.

      Это было для их разума слишком неожиданным.

      Военное поражение, революция и бегство кайзера.

      И самое страшное – с них содрали форму!

      Для того, кто не жил в Германии, тому не понять, что значит для немца военная форма, дисциплина и порядок.

      Это жизнь, которой он живёт. Это краеугольный камень его существования.

      А эта скотина Гитлер, когда пролез во власть, вернул это всё немцам. Их военную форму! Этим ничтожно малым, незначительным, но филигранным жестом он завладел их душами.

      В 1930 году, когда я сюда приехал, немцы почти все ходили в штатском. Форма была уничтожена.

      Придурковатые прусские помещики – юнкера, битые генералы, полковники и майоры, были поголовно переодетые в цивильное, и поэтому выглядели как скрывающиеся в чужой одежде мошенники или простые разорившиеся бюргеры.

      От всего воинственного их прежнего вида у них остался один блестящий и надменный монокль в глазу.

      Для них это было по настоящему тяжелое испытание!

      А тут ещё и их любимы монарх трусливо сбежал! Тот самый кайзер, на которого они… без преувеличения… молились словно Богу.

      Немцы были воспитаны с детства в духе подчинения и обожания своего монарха, как в России – Царя-батюшки!

      Череда послевоенных невнятных «демократические правительств» никого не могла тут обмануть.

      Портреты Вильгельма имелись по прежнему в каждом доме, но теперь не висели на самом видном месте, а были спрятаны.

      Но каждый год… в день рождения кайзера… доставались и подальше от посторонних взглядов немцы проливали над ними горькие слезы.

      Миллионы немцев отсылали в этот день открытки с