Город. Савелий Лукошкин

наводить справки в редакции «Еженедельного журнала» – а это будет не очень удобно, по крайней мере, сейчас. Но пометку в блокноте я все же делаю.

      Исчезновением мальчика дело не закончилось. 3го февраля были обнаружены тела Евы и Золя Раабе.

      Следователь, занимавшийся делом Томаса, хотел узнать от них какую-то деталь, о которой забыл спросить во время допроса.

      Была метель и к Раабе он добрался только поздним вечером. Фонарей не было и на улице стояла кромешная темнота – это была важная деталь. Почти полчаса он стучал в двери и кричал – никто не отзывался. Следователь обошел дом – окна были темны. Но ему показалось, что в кухне он успел заметить мелькающий огонек. Тогда следователь выломал дверь и ворвался в дом.

      В комнатах было темно и холодно, электричество не работало. В спальне он обнаружил Еву и Золя Раабе: они лежали в спокойных позах, раздетые ко сну. Из груди у каждого торчала рукоятка кухонного ножа. Точно таких же ножей не хватало в наборе, обнаруженном на кухне. На кухне же следователь увидел кружку с чаем – она была почти горячая и еще парила в холодном воздухе.

      Ева и Золя, между тем, были мертвы уже по меньшей мере неделю, а то и больше – из-за февральского холода коронер не мог определить срок точнее.

      Следователь вызвал дежурную группу. Обыск не дал никаких следов. Кто прятался в темном и холодном доме с двумя трупами в спальне, осталось неизвестным.

      Цифрой 2 отмечаю дом Раабе на карте. От Заречья и дома Эженки далеко, юго-западная окраина у самого моря. Пишу в блокнот: Как зовут следователя? Что он хотел узнать у Раабе?

      Я закладываю блокнот картой и прижимаю стопкой газет. На сегодня хватит.

      Мне неуютно, и сердце внутри тяжелое и холодное, как камень. Я думаю о том, каково это: сидеть в пустом темном доме, за стенами которого носится снег и тяжелое море накатывает на берег. Греться в темноте кружкой чая и спиной чувствовать трупы за дверью, исходящий от них холодок.

      Почему-то я думаю об этом, а не сочувствую убитым.

      Я допиваю кофе, смотрю на часы – шесть вечера, еще есть два-три часа, и выхожу из дома.

      Глава шестая

      Маленький Мик и Дом Потерпевших Кораблекрушение

      С мешком за плечами и Зеленой Девочкой в руках, Мик вышел из дома. В спину смотрел проем разбитого окна. Длинная тень дома падала на белую пыльную дорогу и темно-зеленый, заросший и тенистый берег впереди.

      – Но тень была не опасна, потому что дом теперь был пуст и даже его запахи ни о чем не напоминали. Поэтому я, не сворачивая, прошел прямо под тенью. Вот насколько все исчезло, понимаешь?

      – Это опасно? – спрашиваю я, – Ходить под тенью?

      – Смотря под чьей, – отвечает Мик.

      Они спускались по крутому и неровному берегу реки. Между раскидистыми дубами – запущенные крохотные огороды, петляют узкие тропки, торчат оборванные силуэты пугал. Закатное небо краснеет сквозь развешенные рыбацкие сети и светятся яркие, желтые и синие, прищепки на бельевых веревках.

      У