Всадник. Легенда Сонной Лощины. Кристина Генри

тех, кто был старше меня.

      Когда я была маленькой, Катрина не слишком перечила моему желанию носить мальчишескую одежду. Дед сказал: «А что в том плохого?», и она уступила, поскольку Бром не собирался спорить по этому поводу. Вероятно, Катрина решила, что я перерасту свой каприз прежде, чем он станет казаться неприличным.

      Что ж, «каприз» я не переросла и не перерасту. Точно-точно. Однако после вчерашней ссоры вряд ли Катрина станет и дальше потакать мне. Возможно, мне и впрямь придется научиться рукоделию, чтобы самой шить и штопать себе штаны. Катрина, по крайней мере, была бы довольна, если бы я постаралась овладеть каким-нибудь женским искусством.

      Одеваясь, я прикидывала свои планы на сегодня. Нужно было сделать что-нибудь плодотворное, только вот я не знала, что именно. Список возглавлял разговор с Бромом. Требовалось узнать больше о Кристоффеле – и, что гораздо важнее, о моем отце. Значит, размышляла я, придется признаться в том, что я подслушивала под дверью, но, будем надеяться, Бром закроет на это глаза. Единственными, кто мог поведать мне о Бендиксе, были Бром и Катрина, а ома по своей воле никогда ничего не расскажет.

      Что делать дальше, после разговора, я не знала. Попытаться что-нибудь выяснить об убийце овец? Я содрогнулась, но взяла себя в руки. Ладно, вчера я сломалась, но я все же в близком родстве с Бромом Бонсом. Теперь я знаю, чего ожидать, – и больше не испугаюсь.

      От мыслей о Всаднике мой разум отгородился. Не хотела я сейчас думать о нем – и точка.

      В столовую я спустилась, продолжая размышлять.

      Бром и Катрина, конечно, не захотят, чтобы я влезала в это дело, но я отчего-то чувствовала свою ответственность перед Кристоффелем. При жизни он мне не нравился, но я помнила, каким печальным и жалким выглядело его тело, валявшееся в лесу, как выброшенный мусор. Кто-то должен был позаботиться о нем. Я знала, Бром заинтересован в том, чтобы найти убийцу. Но, разыскивая виновного, он не станет думать о Кристоффеле. Он будет думать о Лощине, о жителях деревни, о предотвращении новой трагедии. И теперь, когда кто-то (что-то?) напал на наших овец, Бром точно займется расследованием самолично.

      А еще – Бендикс. Не забывай о своем отце.

      Бром уже завтракал, загребая ложкой возвышающуюся на его тарелке неизменную гору еды. Стол был уставлен блюдами, накрытыми крышками. Катрина совещалась с Лотти насчет обеда. На ее тарелке не было ничего, кроме нескольких хлебных крошек. Уверена, бабушка, вечно озабоченная сохранением своей девичьей фигуры, съела разве что тоненький тост.

      Я села, чувствуя себя необычайно скованно. Не могла же я говорить о вчерашних событиях в присутствии Катрины – она пришла бы в ярость, узнав, что я была в лесу возле тела Кристоффеля. И уж точно не следовало ничего обсуждать, пока Лотти находилась в комнате. Катрина сказала бы, что это личное дело, а мы никогда не обсуждали личные дела при слугах.

      Ома покосилась на меня, когда я села за стол, но ничего не сказала о моем наряде. Ее сдержанность я приписала присутствию Лотти, которая незаметно подмигнула мне.

      Зардевшись,