Игра Бродяг. Литтмегалина

жесткие травинки – приятное ощущение, напоминание, что она все-таки жива. Навстречу ей несся ветер. Ее пропыленные волосы ветер отбросил с лица, и это тоже было приятным – пряди вспархивают, как взлетающие птицы, ветер холодит шею, прежде прикрытую волосами. Она жива! Вот только не знает, зачем и как ей жить… Она могла бы бежать так очень долго, восхищенная, равнодушная и отчаявшаяся.

      – Эй! – закричал Вогт.

      Она остановилась столь резко, что ее голова и верхняя часть тела подались вперед, а затем развернулась и с обреченным видом побрела обратно к нему.

      Задрав голову, Вогт несколько обиженно смотрел на Наёмницу своими большими круглыми глазами, серыми, как туча в небе над ними.

      – Что? – спросила Наёмница. – Что? Что? Что?

      – Сколько еще я буду тут стоять? – уточнил Вогт.

      Наёмница с усмешкой протянула ему руку. Эта усмешка исчезла, как только его белые пальцы сомкнулись вокруг ее смуглого запястья.

      – Уф, ты весишь целую тонну.

      – В нашем братстве я был самый худой.

      – Обжоры, лентяи и слабоумные.

      Они уселись на краю ямы. «Близко», – отметила Наёмница с раздражением, но – из опасения выдать свою нервозность – отодвигаться не стала, только сгорбилась и опустила голову.

      – Ты не сможешь продолжать делать то, что делала раньше, – сказал Вогт. – Ты сразу погибнешь.

      – Знаю, – буркнула Наёмница, рассматривая свои грязные ступни.

      – Это все – игра, только игра. Причем глупая. Кроме того, в ней такие запутанные, противоречивые и легко пренебрегаемые всеми правила, что их вроде бы и вовсе нет. Но они есть, и они плохие.

      – Ты о войне, что ли? – растерялась Наёмница.

      – Об игре, – убежденно возразил он. – Мы не должны в нее играть. Нельзя.

      – Тогда что же делать? – растерянно спросила Наёмница.

      Вогт очень внимательно посмотрел на нее. Какие красивые глаза, с торжественным и грустным выражением. Наёмница уставилась в них как завороженная.

      – Невозможно выйти из этой игры, – сказала она, не уверенная, что понимает их разговор.

      Вогт продолжил молча пялиться на нее.

      – Что? – не выдержала она. – Что? – и ощутила себя не менее сумасшедшей, чем он.

      Вогт задумчиво поскреб затылок.

      – Невозможно сразу выйти из этой игры, – объяснил он. – Но если мы сначала сменим ее на другую…

      – На другую?

      – Мы можем начать собственную Игру, – Вогт говорил медленно, явно соображая на ходу. – И если мы победим в ней…

      Невыносимо странный получался разговор. Для Наёмницы слово «странный» значило тоже, что «глупый». Она все-таки рассмеялась надтреснутым сухим смехом.

      – Вот же бред. Ты сам-то понимаешь всю эту ерунду?

      Вогт словно не слышал ее.

      – Если мы победим…– повторил он.

      Он смотрел в ее глаза. Она смотрела в его глаза. И вдруг он отвел свои.

      – Мы получим возможность выйти из всех игр. И не играть.

      Небольшие прищуренные темные глаза Наёмницы раскрылись