Игра Бродяг. Литтмегалина

его в беспомощном состоянии и уйти. Нет, скорее преодолевая соблазн помочь ему.

      Она проиграла.

      – Руки, – коротко приказала она монашку.

      Он протянул ей руки с доверчивой полуулыбкой.

      Она смотрела только на узел, зная, что стоит ей поднять голову – и она столкнется со взглядом его искренних глаз. Этот человек злил ее самим фактом его существования. Когда она случайно коснулась носом его запястья, все в ней замерло на мгновенье, и все же она продолжила упорно добивать узел. Все, готово, в расчете. Теперь просто выпрыгни из ямы и уйди, оставив слабоумного монашка позади. И зачем только она посмотрела на его руки?

      У Вогта были маленькие красивые ручки (до этого Наёмница даже не подозревала, что руки могут быть красивыми, потому что жила в мире людей с уродливыми руками). Белые мягкие ладони, розовые ногти. Руки человека, которому не приходилось заниматься тяжелой физической работой… или кого-то убивать. Это ее встревожило. Она вспомнила свои обгрызенные ногти, шершавую грубую кожу, и сжала пальцы в кулаки.

      Когда веревочное кольцо соскользнуло с Вогтовых кистей, Наёмница убедилась, что его запястья нисколько не пострадали. Ее сдавленное беспокойство усилилось.

      «Я ухожу, сейчас все закончится, и я никогда не вспомню об этом», – поспешно напомнила она себе. Осторожно, напряженная и чуткая, она подняла голову над краем ямы и не увидела ни всадников, ни пеших, не услышала ни звука от тех, кто лежал неподвижно – как близко они, мертвые, оказались к ним, живым.

      – Никого, – бесстрастно констатировала Наёмница. – Ну ты и везунчик. Во второй раз уцелел.

      Он поднял на нее рассеянный взгляд.

      – В третий.

      Наёмницу вовсе не интересовало, что еще с ним успело стрястись. Даже если от вопроса чесался язык, она совершенно не намеревалась спрашивать. С минуту она смотрела и слушала, убеждаясь, что опасности действительно нет. Затем подтянулась, взобралась на край, встала сначала на колени, затем на ноги. В этот момент туча, успевшая собраться пока они сидели в яме, наползла на солнце. Все погрузилось в тень, яркая трава словно погасла. Повеяло прохладой. Наёмница вдохнула воздух, пахнущий близящимся дождем, ветром, травой, и расправила плечи, словно была сильной сейчас, как раньше.

      – И что же мы будем делать? – стоя в яме, спросил Вогт у ее удаляющейся спины.

      – То же, что и обычно, наверное, – бросила Наёмница.

      – Стоп, – приказал Вогт.

      И словно бы опять между ними протянулась веревка. Наёмница остановилась, отчетливо ощущая привязь, и злобно вонзила зубы в нижнюю губу. Да что происходит? Никогда с ней не случалось ничего подобного.

      Снова это нарастающее волнение, порождающее тревогу, что в какой-то момент оно дорастет до таких объемов, что она впадет в чистую панику. Наёмница страшилась утратить власть над собой. Чувство не новое – у нее было время привыкнуть за несколько последних месяцев. Но все еще страшное. Что-то изменилось в ней, когда пришла будоражащая весна этого несчастного года. То ли что-то