Налог на измену. Елена Марчан

почти четыре часа), я посмотрела на табло номер транспортера и поплелась к нему. Вокруг багажной карусели толпился народ – многие с крайне недовольными лицами. Плохой знак, блин. Но, видимо, хоть в чем-то сегодня фартануть мне было должно. Едва я приблизилась к ленте, из ее черной пасти тут же выплюнулся мой ярко-красный саквояж. Кое-как стащив его вниз и запихнув на тележку (откуда на неделю набралось двадцать пять килограмм вещей – для меня до сих пор загадка), Добби наконец-то был свободен. Нагруженная всем своим добром, я, конечно, далеко не легкой походкой прочапала через «зеленый коридор».

      Просторный зал прилета за время моего отсутствия почти не изменился – разве что повесили другие рекламные плакаты. Те же кафешки (в свое время я, наверное, пересидела в каждой из них – гостей сюда ко мне приезжало немерено). Те же магазины. Да о чем я, даже запах тот же! На миг я замерла, растворяясь в моменте и поддаваясь приступам ностальгии. Но магия быстро разрушилась. Именно в эту секунду я заметила справа направляющуюся ко мне, переваливаясь на своих высоченных шпильках, Аню.

      Никогда не думала, что в моей жизни случится такое, но вдруг я четко поняла, что чувствуют мужики, когда при них случайно сталкиваются их две не подозревающие о существовании друг друга бабы. И не удивляйтесь. Я сейчас объясню.

      Дело в том, что в Лондоне уже больше десяти лет живет моя лучшая подруга. Сколько мы дружим с Олей, сказать сложно – отсчет можно начинать с рождения. Несмотря на отсутствие кровного родства, мы с ней как настоящие сестры: также делимся всем друг с другом (даже несмотря на возникшее между нами расстояние в тысячи километров) и ругаемся так, что искры летят. В общем, у нас все по-настоящему, и мы друг друга очень любим. Надо ли пояснять теперь, какую неприязнь Оля испытывает к Ане? Когда-то всю боль моего разрыва она взяла на себя (ей-Богу, иногда мне даже казалось, что она переживает больше). Боюсь представить, сколько в те месяцы мы выпили вина, бесцельно слоняясь по лондонским барам и занимаясь любимым женским делом – обсуждая его и ее (естественно, более чем множественные) недостатки. Я думаю, Олю тогда уже тошнило от имени «Андрей», но она стоически не подавала вида. Честно говоря, наверное, она меня тогда и вытащила из этого дерьма. Накануне моего отъезда в Москву мы торжественно сожгли случайно обнаруженный за кроватью его галстук и поклялись, что раз и навсегда похоронили для себя этого человека. А спустя месяц я позвонила как-то воскресным утром, покаявшись, что случайно с ним переспала. И можно я не буду повторять весь тот пятиминутный монолог, с которым обрушилась на меня моя подружка? Впрочем, если убрать эпитеты, он бы уместился в три предложения. У меня нет мозгов и гордости. Я наступаю на одни и те же грабли. И пусть я только попробую ей еще хоть раз про него порыдать.

      К счастью, до рыданий дело больше не дошло. Дружеский трибунал меня великодушно помиловал. Потом уже у Оли начались проблемы с бойфрендом (к слову, всегда считала, что он ее не достоин), и наша повестка наконец изменилась.

      В