Каждый день декабря. Китти Уилсон

в частности, от этого.

      – Спасибо, хорошо.

      Мы направляемся на кухню, Луиза возится у плиты, божественные ароматы плавают в воздухе. Но мой взгляд обращен на Белл, которая сидит рядом. Они с Маршей раскрашивают оленя, и она советуется с девочкой о том, какой цвет выбрать. Каждый день я узнаю эту женщину с новой стороны. Интересно, какой еще бывает Белл Уайльд?

      – Будешь глинтвейн?

      Луиза ставит на стол гору сладких пирожков и взбитые сливки в фарфоровой креманке, которая смотрелась бы идеально в буфете моей бабушки.

      – Спасибо, но нет, я вообще-то не…

      С другого конца стола на меня обращены почти черные глазищи – взгляд решительный, сверлящий.

      – Моя мамочка делает лучший глинтвейн. Самый лучший. Волшебный.

      Договорив, Марша смотрит негодующе, и я, хотя никогда не считал себя слабохарактерным, капитулирую.

      – Тогда ладно, охотно попробую. Только немного, я за рулем.

      Белл и Луиза весело переглядываются. А что прикажете делать? Не могу же я огорчить малышку в канун Санкт-Николауса или как там его. Кроме того, в детстве я тоже ужасно гордился своей мамой и всем, что она делает, так что я понимаю Маршу.

      И тут я вспоминаю, где видел этот мятежный взгляд. Ну, конечно! Она – та самая крошка, которая была в аэропорту, а темноволосая женщина – это, вероятно, Белл.

      Вау. Как тесен мир.

      Марша по-прежнему сверлит меня взглядом. Луиза наполняет стакан, я тотчас делаю глоток и креплюсь духом.

      Вот уж не думал, что подогретое вино с пряностями – это мое, но корица, гвоздика, апельсин и мускатный орех отлично сочетаются и приятно щекочут нёбо.

      Марша ловит мой взгляд и кивает с удовлетворенным видом.

      – Что я и говорила. Моя мамочка… – Она так забавно это произносит, таким собственническим тоном. – Мамочка делает мне глинтвейн с яблочным соком. Это почти то же самое, только у меня потом не болит головка. Это мой самый-пресамый любимый напиток, но он бывает только перед Рождеством. Когда ты допьешь и мы съедим по пирожку – это моя самая-пресамая любимая еда, мы принесем елочку на завтра, да, мамочка и Белл?

      Она смотрит на них, ожидая подтверждения.

      – Да, – говорит Луиза, а Белл кивает, потому что у нее во рту пирожок. Так славно здесь сидеть, за этим столом – пожалуй, такой расслабленной я никогда Белл не видел. Вчера в своей квартире она была воодушевлена, увлеченно говорила о своем проекте, а здесь явно чувствует себя спокойно, и то, как она держится, тому подтверждение. Тело не напряжено, точно в ожидании очередных нападок, в ней чувствуется мягкость.

      – Рори, а ты – парень Белл, да? – спрашивает Марша.

      Вопрос – как гром среди ясного неба. Мне неловко. Нужно просто ответить «нет», вопрос несложный, но слова застревают у меня в горле. Сердце бешено стучит, сама мысль вызывает во мне панику.

      – Нет, Марша, они просто друзья, как ты с Каем из садика, –