Порубежники. Далеко от Москвы. Петр Викторович Дубенко

снисходительно похлопал его по щеке, а потом опять крепко ухватил за волосы. – Ну, раз так, думай, кого крайним делать будем. Чего глядишь? Есть среди дворни, кто жить тебе мешает?

      Васька не успел договорить, как закромщик встрепенулся и возбуждённо сверкнул глазами.

      – Есть, Василь Филиппыч. Очень даже есть. – зашептал он, ладонью обхватив себя за горло. – Во как донял.

      Филин одобрительно кивнул.

      – Хм… Не ошибся я в тебе, споёмся. Звать-то тебя как, помощник?

      Закромщик слабо улыбнулся и впервые за весь разговор сказал спокойно, без испуга:

      – Елизар Горшеня.

      Глава седьмая

      В тот же день, когда Филин вернулся из Водопьяновки, Кудеяр Тишенков покинул Белёв. Сначала он отправился на большой рынок в северной части посада и до обеда бродил там меж лавок и рядов. В итоге взял полокову ржи, осьмину ячменя, гарнец17 соли и ещё за гроши разжился у барахольщиков старой одеждой. Нагрузив покупки на заводного18 коня, Тишенков выехал из Завырской слободы на Болховский шлях.

      Через одиннадцать вёрст он свернул с наезженной дороги, но перед этим долго и внимательно смотрел вокруг, словно хотел убедиться, что никто случайно его не увидит. Проехав по целине с полверсты, Кудеяр наткнулся на балку шириной в три сажени. Края её поросли непролазной стеной кустарника. Однако Тишенков уверенно направил коня в самую чащу и оказался на узкой, но вполне проходимой тропинке. По ней Кудеяр спустился на дно оврага. Там повернул налево и двинулся по топкой ложбине меж неприступных обрывов, что отвесной стеной вставали с обеих сторон. Шагов через двести слева отвесная стена перешла в пологий склон, по которому кони легко вышли из оврага. Ещё версту Тишенков петлял по дебрям молодых разлапистых кустов, а потом пошла со́гра19 из корявых сосен и чахлых берёз, меж которых в рост человека стояла трава и кудрявился дикий малинник. Пришлось спешиться и вести коней в поводу. Продираясь сквозь заросли, Кудеяр прошёл три версты и уже ближе к закату попал на просторную поляну, среди которой притаился хуторок.

      Невысокий тын с узкой калиткой окружал кусок земли с полсотни шагов в поперечнике. Его почти надвое делили стоящие в ряд ветхие избы с дерновой крышей. На одной половине тесно жались друг к другу пуня ледника, колодец, чёрный от копоти сруб бани с жердяным сушилом для белья и летняя кухня с длинным столом и маленькой глиняной печью под соломенным навесом. На другой одиноко стоял большой крытый сеновал, набитый под завязку. Рядом с ним спокойно ходили на привязи корова с телёнком и три козы, а вокруг встревоженно бегал десяток превосходных скакунов – гривастых ногайских трёхлеток разных мастей.

      Когда Тишенков ещё только подходил к плетёной ограде, калитка открылась. В проёме появился босоногий мальчишка в дерюжной рубахе с прожжённой дырой на боку. Щербато улыбнувшись, он обернулся и звонко крикнул куда-то в глубь хутора.

      – Дед Лаврентий! Приехал.

      Из-под навеса летней кухни выскочил сухой поджарый старик

17

Старорусские меры объема сыпучих тел: полокова ≈ 419,84 л (7 пудов ржи = 114,66 кг); осьмина ≈ 104,95 л; гарнец ≈ 3,276 л.

18

Заводные – запасные лошади, предназначенные для замены усталых и больных, для немедленного пополнения убыли и для припряжки в труднопроходимых местах.

19

Со́гра – угнетенный лес на заболоченной кочковатой местности в поймах рек или на плоских водоразделах.