Рождённые из пепла. Акили

кубки за его здоровье. Дамы шептались за столом, прикрывая улыбки ладошками в шёлковых перчатках, то и дело расправляли свои пышные цветные юбки, поигрывали чуть открытыми плечиками.

      За спинами приглашённых играли музыканты. Звуки лютни, флейты, арфы, колокольцев и шеврета складывались в изысканные мелодии.

      В центре зала под музыку танцевала девушка с бронзовой кожей и чёрными, как ночь, волосами до пят. Она кружилась, позвякивая маленькими колокольчиками на своих браслетах. Её руки вились в танце как заколдованные дудочкой змеи. Воздушная юбка развевалась, открывая обнажённые лодыжки. Бёдра и открытые плечики покачивались в такт, пышная грудь подпрыгивала. Чёрные большие глаза, обрамлённые густыми ресницами, бесстыдно постреливали в сторону сидящего во главе стола мужчины.

      Король Арчивальд не отрывал взгляда от молодой танцовщицы. Он щедро утолял жажду прохладным вином и под столом постукивал ногой в такт движениям экзотической прелестницы. А когда она начала под музыку что-то напевать, то и вовсе чуть не уронил кубок – заслушался.

      Рядом с ним сидела королева и смотрела на это с непробиваемым, как доспехи, терпением. На фоне моря ярких тканей Микая выглядела почти чуждо в чёрном платье. Придворные дамы шептались, что она даже не подобрала украшения в тон: на золотистой ленте, затянутой перекрестием у горла, приколота маленькая агатовая брошь в серебре. Зато у короля на грудь свисала тяжёлая золотая цепь с квадратными рубинами и идеально подходила к его камзолу – алому с охрой и расшитому драгоценными камнями.

      Микая со скучающим видом обводила нарядный зал глазами и делала вид, что не замечает, как роскошно одетые дамы замолкают при её взгляде. Её серебряный кубок с вином не пустел, и слуга подходил доливать только королю. Микая же водила тонким пальцем по кайме, изредка поглядывая то на Арчивальда, то на танцовщицу. На другом конце стола она заметила канцлера, и он смотрел прямо на неё, словно ожидал от неё действий.

      – Что ж, – деланно вздохнула королева. – Я вижу Ваше Величество очень рады окончанию траура, раз устроили грандиозный пир так скоро после недавних праздников. Подобная… щедрость, несомненно, всех впечатлит. Ведь раньше вам приходилось её таить от народа.

      Король посмотрел на жену и скривился в лице. Меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать с ней. Он ненавидел в этой женщине всё – её внешность, голос, поведение, высокомерный тон, само её присутствие возле него. Арчивальд до сих пор злился, что ему её навязали. И злился тем сильнее, чем дольше был на ней женат.

      – Молчи, женщина. Я король, и я решаю, когда и что все будут праздновать. Захочу устроить пир по время чумы – устрою, и никто мне не помешает.

      – Не приведи боги нам испытать чуму. Она ведь слепа и не разглядит на голове корону. С нищими может случайно забрать и короля.

      Арчивальд тихо выругался. Дядя просил быть с королевой вежливым, навещать её и приглашать на прогулки. Да Арчивальд скорее подарит корону безродной служанке, чем!.. Одно лишь утешение король находил в своём браке – ему нравилось испытывать