Наследница трех клинков. Дарья Плещеева

послали к старшей сестрице, послали к любезному дядюшке, к прочей родне. Пока вернутся гонцы, пока все окончательно поймут, что невеста сбежала, пожалуй, наступит полдень. Михаэль прав, надо поспешить.

      Эрика стала примерять новый чепчик, надевая его вкривь и вкось, потом изучила шнуровку платья. Ее возня была с виду нетороплива, но подгонять девицу с разумом грудного младенца – нелепость, и Михаэль-Мишка пошел прочь. Фрау Герта села к окну с рукоделием, изредка поглядывая на Эрику.

      Выждав немного, Эрика накинула на себя платье прямо поверх сорочки и наотрез отказалась снимать. Юбками она решила пренебречь. Когда фрау Герта попыталась стащить с нее платье, Эрика оскалилась и зарычала. Пришлось отступиться.

      – Едем, – сказал, войдя, Михаэль-Мишка и показал новый пумперникель, такой же большой и блестящий. – Иди сюда, обезьянка моя, иди сюда… будь умницей, обезьянка, и получишь много таких пряников…

      Эрика попыталась отнять лакомство, но Михаэль-Мишка поднял пумперникель над головой и отступал к дверям. Его надо было проучить – и Эрика, порядочная кокетка, сообразила, что тут нужно сделать. Без всякого смущения она подошла к своему похитителю, обняла его рукой за шею, а другой – ухватилась за крепкое запястье. Михаэль-Мишка от неожиданности опустил руку – и лишился пумперникеля. Эрика выхватила гостинец с настоящей обезьяньей ловкостью.

      – Ах ты чертовка! – воскликнул он. – Фрау Герта, она ведь не дура, совсем не дура!

      – Когда такие девицы приходит в возраст, они могут, не смущаясь, гоняться за мужчинами, – отвечала фрау. – Это они прекрасно понимают.

      Возмущенная Эрика запустила в нее пумперникелем.

      – Но нам именно это и требуется, – сказал Михаэль-Мишка. – Мало ее выдать замуж, нужно, чтобы она родила. Как же быть? Нужно ее усадить в экипаж…

      – А как с ней обращались в доме, где она выросла? – разум но спросила фрау Герта. – Может быть, она знает какие-то слова? Понимает, когда ей приказывают?

      Михаэль-Мишка пожал плечами – он, затевая похищение, меньше всего беспокоился, как будет разговаривать с пленницей. Фрау Герту он нанял, зная, что она вырастила собственную дочь, обделенную рассудком, и полагал, будто все несчастные, с кем стряслась эта беда, одинаковы.

      Сжалившись над Михаэлем-Мишкой, Эрика одернула на себе юбку и решительно пошла к двери. Догнали ее уже во дворе – она стояла под яблоней и пыталась достать краснобокое яблоко.

      – Нет, она не дура, – повторил Михаэль-Мишка. – Она… она – простодушная. А говорить выучится. Ее, наверно, плохо учили – а мы ей толковых учителей наймем! Держи, обезьянка!

      Он сорвал яблоко и отдал Эрике.

      – Дай, – сказала она очень разборчиво. – Дай-дай-дай…

      – Ну вот же – все понимает! Она еще какие-то слова знает, нужно все перепробовать!

      И тут Эрика посмотрела ему в глаза.

      Она совершенно не желала этого взгляда. Все получилось само – и она изумилась необычной синеве, той самой, которую