Змей, умеющий говорить. Александр Буховцов

послышался мелодичный звон колокольчиков закрепленных на остроконечных красных войлочных шапках глашатаев, доносивших народу сообщения о новых указах василевса. Их плащи были сшиты из лоскутков ярких тканей и выделяли их из толпы.

      – Указ божественного солнцеликого василевса Гераклия Вулгароктона на время военной опасности пришедшей с запада касается воинов всех видов войск и ополченцев набранных в столице мира, нашем великом городе, и за его пределами. Перебежчиков к врагу, если таковых удастся вернуть, подвергать пыткам и отдавать на растерзание зверям; утративших или продавших свое оружие карать распятием на столбе; невыполняющих приказ полководца, даже если невыполнение приказа привело к удачным последствиям, отдавать на растерзание зверям; призывающих к открытому восстанию или бунту, сжигать во чреве медного быка; оставивших вверенный им пост бить палками до смерти; начальников расхищающих вверенное им военное имущество сжигать во чреве медного быка, – кричали глашатаи хором, перекрывая шум толпы. – Всем жителям столицы мира иметь вид радостный и довольный, – глашатаи двигались в толпе без остановки, как корабль с раздутым парусом по волнам.

      – Ну что, ребята, договорились? – спросил Герман у “нищих”, когда глашатаи скрылись в толпе.

      – Ладно, певец, – ответил “одноногий”, – катись, и дурочку с тряпкой на голове не забудь.

      – Благодарю вас, господа, – ответил Герман согнувшись в глубоком поклоне, разгибаясь он поднял с земли Апрелию и потащил ее в толпу.

      – Интересно, что наш божественный василевс своей непостижимой, для нас смертных, мудростью приравнял расхищающих имперское имущество к подстрекающим к бунту. Скоро бездонное чрево медного быка насытится, – сказал Апрелии Герман. – А я продолжаю тратить твое серебро на благие дела. Фемел поступил бы иначе. Ты его не помнишь. Когда он тащил тебя к лекарю на своей спине, ты была без сознания. Так вот, он поступил бы как варвар с северных земель находящихся за пределами границ империи. Они там хватаются за меч по малейшему поводу. У него эта особенность его душевного устройства чувствуется на расстоянии и внушает страх окружающим. Люди чувствуют, что он может легко воткнуть в них нож и провернуть его в ране и предпочитают не связываться с ним. А я… мне такое не по нутру. Предпочитаю откупиться.

      На перевернутой вверх дном пустой пивной бочке сидел вербовщик, свесив тонкие ножки круглый, как бычий пузырь, с красной свекольной рожей и зазывал вступить в имперские войска, ради любви к родине и трехразовой мясной похлебки с чесноком. Желающих расстаться с жизнью было немного, но имена тех, кто пожелал это сделать, он записывал на вощеных табличках остро заточенным стилосом.

      – Подходите сограждане, записывайтесь сами и приводите с собой друзей! Умереть за империю и нашего солнцеподобного василевса, это честь для ромея! Гарантированное трехразовое питание и денежное довольствие помогут вам выбраться из нищеты, рассчитаться с долгами, обеспечить