Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума. Лариса Черкашина

образом и доехали мы почти до самого Нижнего – они отстали на 3 или 4 станции – и я теперь свободен и одинок. Ты спросишь: хороша ли городничиха? Вот то-то что не хороша, ангел мой Таша, о том то я и горюю».

      Страсти по каретникам

      Претерпел Александр Сергеевич не только от станционных смотрителей, но и от каретных дел мастеров. Вот лишь малая толика сетований поэта, известных из его же писем друзьям и жене:

      «Мой милый Соболевский – я снова в моей избе. 8 дней был в дороге, сломал два колеса и приехал на перекладных»;

      «Вот я и в деревне. Доехал благополучно без всяких замечательных пассажей; самый неприятный анекдот было – то, что сломались у меня колеса, растрясенные другом и благодетелем моим г. Соболевским».

      «Мое путешествие было скучно до смерти. Никита Андреевич купил мне бричку, сломавшуюся на первой же станции, – я кое-как починил ее при помощи булавок, – на следующей станции пришлось повторить то же самое – и так далее».

      «Я задержан в карантине в Платаве: меня не пропускают, потому что я еду на перекладной; ибо карета моя сломалась».

      «Каретник мой плут; взял с меня за починку 500 руб., а в один месяц карета моя хоть брось. Это мне наука: не иметь дела с полуталантами. Фрибелиус или Иохим (петербургские каретные мастера. – Л. Ч.) взяли бы с меня 100 р. лишних, но за то не надули бы меня».

      «В Москве пробуду я несколько времени, то есть два или три дня. Коляска требует подправок. Дороги проселочные были скверные; меня насилу тащили шестерней. В Казани буду я около третьего. Оттоле еду в Симбирск».

      «Каретник насилу выдал мне мою коляску; нет мне счастия с каретниками».

      Меж тем, как сельские циклопы

      Перед медлительным огнем

      Российским лечат молотком

      Изделье легкое Европы,

      Благословляя колеи

      И рвы отеческой земли.

      И в «Путешествии из Москвы в Петербург» Пушкин недобрым словом поминает «сельских циклопов»:

      «Не знаю, кто из нас, Иван или я, согрешил перед выездом, но путешествие наше было неблагополучно. Проклятая коляска требовала поминутно починки. Кузнецы меня притесняли, рытвины и местами деревянная мостовая совершенно измучили. Целые шесть дней тащился я по несносной дороге и приехал в Петербург полумертвый».

      Забрызганный в дороге дальной,

      Опасно раненый, печальный

      Кой-как тащится экипаж;

      Вслед барин молодой хромает…

      «Мои приятели смеялись над моей изнеженностию, но я не имею и притязаний на фельдъегерское геройство и, по зимнему пути возвратясь в Москву, с той поры уже никуда не выезжал».

      «Мой ямщик»

      Сто верст в сутки – такова была обычная скорость езды. Верное средство ее удвоить – дать ямщику на водку: по зимней дороге можно лихо промчаться, минуя до двухсот верст в сутки!

      Зато зимы порой холодной,

      Езда приятна и легка.

      Как стих без мысли в песне модной —

      Дорога