Вексиллум. Святослав Яров

под братской опеки и уйдя на вольные хлеба, он всего добивался самостоятельно. Просьбами брату не докучал, денег не канючил, да и, вообще, держался на равных.

      Вот и сейчас, упакованный в чёрный кожаный комбез, с мотоциклетным шлемом под мышкой, младшенький вломился к старшему в офис со своим вульгарным «привет, Шурик»… Банкир досадливо поморщился. «Сказано же было, никого не пускать… Ладно Ольга – с девчонки какой спрос? Но, между прочим, там два мордоворота из охраны штаны протирают. Эти-то олухи куда смотрели? – раздражённо подумал он. Впрочем, тут же вспомнил указания, данные им самолично, но гораздо раньше, а, вспомнив, испытал неловкость. – М-да… Сам же велел пропускать этого оболтуса беспрепятственно в любое время дня и ночи. Значит, пенять не на кого…»

      – Ты – сама учтивость, – проворчал Александр Геннадьевич, продолжая с демонстративным недовольством смотреть на брата. – И, вообще, что за манера – вваливаться без предупреждения?

      Вадим расплылся в обезоруживающей улыбке:

      – Имей снисхождение. Всё-таки, я твой брат… Тем более, младший… А, стало быть, пробелы в моём воспитании – твоя недоработка.

      – Ну-ну, – примирительно буркнул Сивагин. – По делу или так, на огонёк?

      – Смотря, что считать делом… – туманно отозвался Вадим.

      – Не словоблудствуй, отрок, – окая на вологодский манер, вздохнув, назидательно выдал хозяин кабинета, а заодно и всего этого милого двухэтажного особнячка, расположенного неподалёку от «Сокола». Потом, смягчившись, спросил. – Выкладывай, зачем пожаловал?

      Вадим пожал плечами.

      – На сто процентов утверждать не берусь, но сдаётся мне, что сейчас самое время тебя спасать… Может, потому и пришёл…

      – Тоже мне спаситель нашёлся, – скептически усмехнулся Александр Геннадьевич. – Ты часом ничего не попутал, братишка? Меня спасать? Интересно, от кого?

      В ответ парень снова улыбнулся и, значительно посмотрев на брата, процитировал набивший оскомину афоризм:

      – Нет у человека врага злее него самого… – потом посерьёзнел. – Знаешь, Сашка, мне ведь вправду тревожно за тебя. Как-никак, ты для меня – и отец, и мать, и вся, что ни наесть, родня. Мы не так чтобы часто встречаемся, но я ж вижу: последние время что-то нехорошее с тобой творится…

      – И что же, по-твоему, со мной не так? – угрюмо поинтересовался Сивагин.

      – Да, всё… Вот возьми, к примеру, меня – по твоим меркам, не шибко сильно путёвого… Я-то, в отличие от тебя, вполне себе счастлив. Всё, что необходимо человеку у меня есть: любимая работа, друзья, подруги, «Харлей», в конце концов… – он ласково погладил мотоциклетный шлем. – А ты, вот, на самую верхотуру забрался, и что? Простейших вещей себе позволить не можешь – пойти туда, куда хочется, а не туда куда нужно, увидеть не то, что покажут, а то, что интересно лично тебе… – Александр Геннадьевич открыл было рот, чтобы аргументировано возразить желторотому наглецу, ни