Фотофиниш. Найо Марш

в Новой Зеландии. Строительство недавно закончилось, и я смею надеяться, что дом Вам понравится. Он расположен в прекрасном месте, и я думаю, что моим гостям будет в нем удобно. В качестве студии у Вас будет удобная, хорошо освещенная комната, с видом на озеро и горы вдали, и конечно же, полная свобода в том, что касается времени и уединения».

      – Звучит как текст, написанный агентом по продаже недвижимости: все современные удобства и необходимые служебные помещения. Продолжай, пожалуйста, – сказала Трой.

      «Должен признаться, что это приглашение служит прелюдией к еще одному предложению: мы приглашаем Вас написать портрет мадам Изабеллы Соммиты, которая будет гостить у нас в это время. Я долгое время надеялся на это. По моему мнению, и я позволю себе сказать, что и по ее мнению также, пока что ни один из написанных портретов не показал нам облик истинной Соммиты. Мы уверены, что „Троя“ прекрасно с этим справится!

      Пожалуйста, скажите, что Вы с одобрением отнесетесь к этому предложению. Мы организуем транспорт – в качестве моей гостьи Вы, разумеется, полетите самолетом – и обговорим все детали, как только – я очень на это надеюсь – Вы подтвердите свой приезд. Буду признателен, если Вы любезно сообщите мне свои условия.

      Я напишу отдельное письмо Вашему супругу, которого мы будем рады принять вместе с Вами в Уэйхоу Лодж.

      Примите уверения в моем к Вам, дорогая миссис Аллейн, искреннем уважении.

Монтегю Реес».

      После долгой паузы Трой сказала:

      – Интересно, не будет ли чересчур, если я напишу ее поющей? Ну, знаешь, с широко открытым ртом, когда она берет верхние ноты.

      – А это не будет выглядеть так, словно она зевает?

      – Не думаю, – задумчиво сказала Трой, потом бросила на мужа косой насмешливый взгляд и добавила: – Я всегда могу пририсовать у рта кружок, в котором будет написано «Ля в альтовом ключе».

      – Это, конечно, развеет все сомнения. Только, мне кажется, в этом ключе поют скорее мужчины.

      – Ты еще не прочел адресованное тебе письмо. Читай же.

      Аллейн взглянул на конверт.

      – Вот оно. Все такое аристократическое, и отправлено из Сиднея.

      Он открыл конверт.

      – Что он пишет?

      – Преамбула почти такая же, как в твоем, и дальше то же самое: он признается, что у него есть скрытый мотив.

      – Он что, хочет, чтобы ты написал его портрет, мой бедный Рори?

      – Он хочет, чтобы я высказал «свое ценное мнение» касательно того, возможно ли получить защиту со стороны полиции «в вопросе преследования мадам Соммиты со стороны фотографа, о чем я, без сомнения, осведомлен». Нет, ну и наглость! – сказал Аллейн. – Проехать тринадцать тысяч миль, чтобы сидеть на острове посреди озера и говорить ему, следует ли пригласить в компанию к гостям полицейского.

      – Ах да! До меня наконец дошло. Об этом же писали в газетах, но я толком не читала.

      – Ты, наверное, единственный говорящий по-английски человек, который этого не сделал.

      – Ну, я вроде как читала. Но фотографии были настолько безобразны, что мне стало противно. Введи меня в курс дела – наверное,