Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга четвёртая. Евгений Иванович Пинаев

пообещал обидевшийся ландскнехт. – «Субпродукта» отвалю! – и отвалил к себе.

      – А ты, Миша, никак загудел? – спросил Командор.

      – Есть маненько. Потом объясню, в Каюте.

      – Мы и приехали, чтобы взглянуть на неё и отметить завершение стройки века, – пояснил Телохранитель причину их появления, а Поэт тут же разродился экспромтом:

      Творец без водки, как без ветра парус.

      Известно это испокон времён:

      Сосуд, который не наполнит Бахус,

      Употребит, чтоб вымыть кисти, Аполлон.

      – Спиши слова, – улыбнулся я.

      – В Каюте, – пообещал он.

      От Каюты гости были в восторге. Оглядели все углы, всё ощупали и обнюхали. Я же, увидев, что Телохранитель принялся откупоривать бутылки, вскрывать консервы и шарить глазами по полкам в поисках стаканов, подал ему стопки и вручил Командору письмо Бэлы—Хелги. Афганец, самый немногословный и неторопливый, как и положено деловому человеку, даже слегка застенчивый и скромный, как и положено сугубо положительному человеку, к тому же не пьющему, потому как за рулём, с улыбкой следил за неугомонным Поэтом, который разразился новым экспромтом:

      Служил ты Бахусу исправно,

      А нынче пишешь почём зря

      Машинописные творенья —

      В них все смешалось в долях равных:

      Земля и небо, и моря.

      Вдохновение неудержимо тащило его по поэтическим кочкам, и он, заряженный им, вещал, уставив в моё лицо возбуждённый взгляд:

      И приключенья, и лишенья,

      И негры, и российский люд,

      И деревенское именье,

      Где ценят Боцмана творенья

      И где ему всегда нальют.

      – Шиш! Не всегда, – заикнулся я. – Иногда и по шее дадут.

      Он отмахнулся: не мешай! И продолжал, ухватив меня за рукав:

      Где – лучше всех – людей собаки

      В унылый час поймут,

      Где даже раки в буераке

      Краснеют на пиру, как маки

      И с пивом – сраму не имут.

      А нам, друзьям, одно осталось:

      Рюкзак с бутылками собрать,

      И, как уже давно мечталось,

      От города отъехав малость,

      В Каюте с Боцманом поддать!

      – Эк тебя прорвало… – проворчал Телохранитель. – Фонтан!

      За вольный труд, за виноделье,

      Что распахнуло горизонт,

      За дружбу нашу, за веселье,

      За… – он запнулся. – За предстоящее похмелье,

      И, значит, за стакашек звон.

      – Ур—ррр—ра! – поддержал его дружный хор, а Командор, вернув мне письмо, принял стопарь из рук Телохранителя и сказал:

      – Сначала давайте помянем боцмана Стаса Варнело, а уж потом поднимем во здравие Боцмана здешнего, за его Каюту, даже за похмелье в конце концов. – И вот что он сказал ещё, обращаясь ко мне: –