Последняя. Александра Веен

ни малейшего вреда. Он беспрепятственно подошел к ведьмарю, к сирени, и, соответственно, к Эрсиль.

      Она постаралась окаменеть, но точно накаркал кто! Седой – так назвала Охотника Эрсиль – ни с того ни с сего застыл. Несколько долгих мгновений он обозревал куст, желая определить, что скрывается за листвой. Еле тлеющий фонарь не послужил ему подспорьем в этом скверном начинании. Седой отвернулся.

      – За убийство двоих горожан из Гридля решением Верховного Суда Ко́нтэмстоу вы приговорены к казни, – бесстрастно сообщил он.

      Ведьмарь уже прекратил атаковать и пребывал в оцепенении. Ни ускользнуть, ни защитить себя он не пробовал. А Седой четким, отработанным движением взял противника за плечо, вонзил тому меж ребер лезвие и отступил. Колдун захрипел, обмяк, рухнул на дорогу. Но самое ужасное, он распластался в луче света – так, чтобы Эрсиль встретила его стекленеющий рыбий взгляд.

      К горлу поднималась тошнота. Эрсиль не могла шелохнуться, не могла отгородиться от желтоватого воскового лица, от зеркальных дождевых капель, стекавших по нему.

      В довершение ко всему из таверны выкатилась толпа каких-то оголтелых молодцов. Протоптавшись по мертвецу, они прыснули в разные стороны и затерялись во мгле. Охотник и не думал гоняться за ними, вместо этого он крикнул хозяина заведения. Тот бочком-бочком вылез на крыльцо и затянул со слезами в голосе:

      – Пощадите невинного Боба! Ни при чем я, ни при чем! Мне деваться некуда, вот и пустил их. Я вам благодарен, избавили нас… Молиться за вас обещаю!

      – Угомонись, Ломоть. Нам нужно позаботиться о покойном.

      Кому-кому, а Седому хладнокровия было не занимать. Он невозмутимо очистил клинок тряпицей и сунул его в ножны.

      Приметив на поясе Охотника пистолет и перевязь со вторым, парным кинжалом, трактирщик утратил те крохи самообладания, что умудрился еще сберечь.

      – Это как же? Похоронить?! – затрясся Боб. – А вдруг он того – очухается?! Да и прикапывать же его непросто… Кол там осиновый воткнуть, чесноком натереть… Он вроде бы… морокун?!

      – Вы, милейший Ломоть, переволновались сегодня, – фыркнул Седой, запахивая плащ. – Неужели в бабкины сказки верите?

      – Но я же… но он же… он тарабарщину бесовскую нес! – Толстяк покосился на мокнущий труп с опаской.

      – А вам не померещилось? По мне, так он обыкновенный гнусный разбойник и поплатился за свои злодейства, только и всего. – Седой похлопал трактирщика по спине. – А уж если затрепыхается, поленом его по виску – и порядок.

      – Как же, сударь?.. – булькнул посеревший хозяин.

      – Да пошутил я, – отмахнулся Седой. – С дыркой в сердце не оживет.

      – Да-да, сударь, но это ж колдун!

      Эрсиль слушала их, чувствуя себя немногим лучше бездыханного чародея.

      – А тут нет разницы: колдун, не колдун – без сердца не убежит. – Седому надоело церемониться с перепуганным