Цветы тьмы. Аарон Аппельфельд

комнаты послышались сердитые голоса. Марьяна говорила по-немецки, и мужчина исправлял каждую ее ошибку. Это бесило ее, и она со злостью сказала:

      – Мы сюда пришли развлекаться, а не грамматику учить.

      – Беспутная женщина беспутна во всем.

      – Я, может, и беспутная, но не за любую цену.

      На это мужчина ответил криками, оскорблениями и, похоже, пощечиной. Из Марьяниного горла вырвался сдавленный звук, но она не сдалась. В конце концов он пригрозил убить ее, но Марьяна не испугалась и крикнула ему: „Можешь убить меня, я смерти не боюсь!“

      Внезапно ссора прекратилась, и на мгновение Хуго показалось, что Марьяна задохнулась и бьется в судорогах. Он поднялся на ноги и приложил ухо к стене, но ничего не услышал. Тишина становилось все более пугающей. Хуго задрожал от страха и снова свернулся клубком на своей лежанке.

      У него дома следили за выражениями. Только дядя Зигмунд, когда выпьет, изрекал неприличности или ругательства. Мама обрывала его и говорила: „Ребенок слушает“. И ребенок в самом деле слушал и задавался вопросами о смысле неприличных слов, которыми нельзя пользоваться.

      Тут из Марьяниной комнаты послышался женский голос. Женщина мягко убеждала Марьяну:

      – Нельзя спорить с клиентом. Клиент приходит получить удовольствие и отдохнуть. Ему не нравится выслушивать замечания и когда ему противоречат.

      – Он поправлял каждое мое слово, мне казалось, он своим языком будто бьет меня.

      – Что тебе до этого, пусть себе поправляет.

      – Что за манера такая, цепляться к каждому слову, это хуже побоев. Я, может, и беспутная, но я не рабыня.

      – Наша профессия, дорогая, требует от нас большого терпения. У каждого клиента свои причуды. Не забывай, это длится не больше часа, и ты сразу от него избавляешься.

      – Мне надоело, пусть делает, что хочет, только пусть не поправляет.

      Женщина говорила мягко, с крестьянским выговором, и просила Марьяну пойти к мадам и извиниться.

      – Если не извинишься и не скажешь, что была неправа, она тебя уволит. Жалко будет потерять работу.

      – Мне все равно.

      – Ты не должна говорить, что тебе все равно. Если кто так говорит, значит, он отчаялся. Мы верим в Бога и в отчаяние так легко не впадаем.

      – Я не хожу в церковь, – продолжала настаивать Марьяна.

      – Но ведь ты веришь в Бога и в его Мессию.

      Марьяна не отвечала. Из ее молчания было понятно, что ее упрямства чуть поубавилось. Наконец она спросила: „Что мне сказать ей?“

      – Скажи, что извиняешься и больше не будешь перечить клиентам.

      – Мне трудно такое произнести.

      – Это все равно что сплюнуть и пойти дальше. Хватит тебе упрямиться.

      Хуго напряженно слушал и уловил каждое слово.

      Хуго понимает украинский. Он выучил язык от служанки Софии. София говорила: