Осколки юности. Миа Храмова

дел и поняла, что лучше мне не высовываться лишний раз. Буду приходить с опозданием оставшиеся дни, а на экзамены пойду впритык, минут за десять до начала. Гулять летом вообще не буду или буду, но очень аккуратно. Один плюс – у меня будет предостаточно времени, чтобы наилучшим образом подготовиться к вступительным экзаменам в институт. Да и мамин приезд не за горами. Будем с ней вместе ходить на речку, ездить на машине в город, фотографироваться, болтать обо всем на свете, а вдруг она меня вообще в Питер возьмет на недельку или на две? А может быть, выйдет поступить туда… Что-то я замечталась и сама не заметила, как подошла к кабинету, где как раз идет алгебра.

      Мой кулак коснулся гладкой, выкрашенной масляной краской поверхности двери.

      – Здравствуйте, извините за опоздание, можно войти?

      – Здравствуй, Коваль. А я вот думал, кого же мне спросить, а тут ты. Давай сразу к доске.

      – Можно мне вещи положить хотя бы?

      – Конечно, располагайся, но не затягивай!

      Я по привычке подошла к парте, за которой сидели мы с Настей, но ее не было. Может, опаздывает, а может, сидит с кем-нибудь другим, и я не заметила.

      У доски я уже стояла с раскрытым учебником и выписывала оттуда уравнение. Пока я его решала, подметила, что в классе стоит тишина и только я нарушаю ее, шоркая мелом по школьной доске.

      – Семен Геннадьевич, я закончила.

      – Посмотрим, – сказал преподаватель и несколько минут завороженно пялился на доску.

      – Что ж, прекрасно. Садись, Коваль. Пятерка. А почему ты, собственно, опоздала?

      – Да я…

      – А она с работы просто, – выкрикнул Сема, и несколько человек заржали вместе с ним.

      – Молчать! Лорочка, садись. А ты, Коновалов, к доске! – вызвал своего тезку математик.

      – А что я сразу?! – с выкатившими от удивления глазами заявил Сема.

      – А потому что нечего быть таким разговорчивым! Вот у доски тебя и послушаем! – безапелляционно заявил Семен Геннадьевич.

      Сема встал и побрел к доске с таким видом, будто его ведут на гильотину. Но мне было все равно, я искала взглядом свою подругу. Наплевать, что она вчера была неправа, я могу извиниться. Мне так не хватало ее. Но Насти нигде не было видно. Интересно, и где она пропадает, когда идут последние учебные дни?

      Я подумала и решила, что надо бы навестить ее после уроков.

      – Молодец, Коновалов! Два!

      – За что два-то, Семен Геннадьевич?

      – А что я тебе должен за это поставить?! Пять?!

      – Ну хотя бы три!

      – Нет уж! Вот к завтрашнему дню подготовься, я спрошу тебя, а пока два карандашом.

      На лице Семы отчетливо виднелись раздражение и злоба, и когда он шел к своему месту, то незаметно для всех показал мне кулак.

      Мне бы испугаться, но я только разозлилась и показала Коновалову средний палец. Он, будучи в замешательстве, так и застыл на месте, выпучив на меня свои глупые глаза.

      – Сема, в чем дело?! – строго спросил математик.

      – А, да ни в чем, Семен Геннадьевич.

      – Вот