Осколки юности. Миа Храмова

не выдавало признаков долгого употребления спиртного. Папа лежал на подушке, и у него был полуоткрыт рот, он слегка выпятил нижнюю губу. Тут же я вспомнила, как в детстве маленькая лезла к нему на кровать и так засыпала с ним. Моя рука слегка коснулась его коротких русых волос и стала их гладить. Очень хотелось, чтобы папа стал таким, каким он был раньше, добрым, внимательным, заботливым. Мне не нравился папа, который был сейчас. Холодный, неуверенный в себе и, самое главное, любивший спиртное больше, чем меня.

      Я легла рядом с ним, прямо как много лет тому назад.

      – Папа, папочка-а-а-а, проснись.

      Он неохотно открыл сонные глаза:

      – Лор, че случилось?

      – Не пей больше, пожалуйста, ты мне нужен трезвым.

      – Господи, старая песня. Лор, успокойся. Сейчас я опохмелюсь только и больше пить не буду.

      – Ну пап! Не надо!

      Отец меня игнорировал, встал и молча направился на кухню.

      – Па-а-ап. Ну не на-а-а-до!

      Поняв, что мои мольбы были проигнорированы, мне ничего другого в голову не пришло, кроме как схватить его за запястье.

      – Что ты делаешь? Тебе водка дороже меня, что ли?! Пап… – я плакала и пыталась его обнять, он вырывался от меня, а я сжимала его руку еще сильнее.

      В конце концов он просто-напросто с силой толкнул меня, я отшатнулась назад и упала прямо на табуретку.

      Мои ребра пронзила боль от удара. Я представила, как это все выглядело со стороны, и просто заорала от отчаяния. Я никому не нужна. Просто никому.

      Я кричала, схватившись рукой за место удара.

      Меня изнасиловали, подруга бросила, об изнасиловании узнали, и папа, родной человек, даже не смог меня обнять. Он оттолкнул меня от себя, в то время как я тянула к нему свои руки.

      – Я тебя ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдох от своей водки! – орала я не своим голосом.

      Он молча подошел и влепил мне звонкую пощечину. Я не выдержала и удалилась с кухни. Поняв, что сегодня дома лучше не появляться, стала собирать вещи. Учебники, тетради, личные принадлежности – все было уложено в сумку.

      Хорошо, если бы бабушка с дедом были дома.

      Идя по дороге, я старалась держать себя в руках и не плакать. Слишком много дурацких и тягостных событий происходит в последнее время. Что я сделала своей подруге? Что вообще происходит? Кто про износ рассказал?

      В этот момент я как-то очень остро затосковала по маме. Возможно, она бы все поняла.

      Я, наверное, пойду на почту и отправлю телеграмму. Но не сегодня, нет. Завтра или послезавтра.

      Старый дом с покосившимся крыльцом глядел на меня своими глазами-окнами. Он все время казался мне каким-то печальным, а особенно в дождливую погоду.

      – Привет, милый домик. Опять грустишь? – полушутя обратилась я к старой постройке.

      Моя рука потянулась к ручке-скобе и потянула ее на себя. А потом еще раз. Все ясно. Дома никого не было. Хорошо, что мне известно, где у них лежит запасной ключ. Он всегда находился в небольшом ящике, который стоял в самом углу крыльца. Пришлось сесть на корточки и открыть маленькую