Солонго. Том 3. Марина Новицкая

с собой. А то что это за подарок Императору?

      – Ой, ну как же ты все придумала! Ну какая же ты мудрая,– распинался Парсук.

      Маланья ничего не сказала, мысли ее уже были далеко и она, не дослушав, пошла в кочевье.

      К вечеру ба-ня была готова, туда принесли прохладные напитки из вареных сухофруктов с медом на византийский манер, такие вкусные отвары делали и на родине Маланьи, купцы из далекой Византии научили их. Они были особенно хороши в ба-ня. Маланье захотелось, чтобы девушка расслабилась и стала доверять ей. Вскоре Парсук привел и Красимиру. В полутьме повозки Маланья не разглядела девушку. От красоты, которая так восхитила Парсука ничего особенно и не осталось. Отощавшее тело производило жалкий вид, спутанные волосы, бледное сероватое лицо с ввалившимися глазами и искусанные от волнения и страха губы. По взгляду, которым пленница окинула накрытую скатерть, Маланья поняла, что девушка изголодалась. Обычно в ба-ня ей помогала одна из помощниц, но на этот раз чтобы не смущать Красимиру, она решила остаться с ней только вдвоем. Парсуку Маланья едва кивнула и сделала жест уйти. Красимира поздоровалась, Маланья приветливо улыбнулась и предложила девушке расположиться у скатерти и отведать напиток. Тяжелой еды специально не было, напиток освежал и слегка утолял голод, ведь перед тем, как начать мыться, много есть было нельзя. Девушка присела и с жадностью осушила пиалу, Маланья предложила еще. После второй пиалы, девушка немного ожила и стала рассматривать ба-ня.

      – Давай сначала помоемся, а потом и поговорить можем, предложила Маланья, зная, что грязное тело и волосы не способствуют открытой беседе. Она, славянка, прекрасно знала какое значение на всей их земле придают ба-ня. Ведь это не только чистота тела, но и большое удовольствие, сама процедура, тщательная и неспешная, использование ароматных трав и масел, целебный пар и дым от очага, в который часто клали камень и брызгали тот же отвар, что и пили, а потом уже и душевные разговоры и все остальное. Ба-ня была местом сакральным, часто в ней тайно уединялись молодые, там лечились сами и лечили детей, там, бывало, отогревались старики, там же и принимали роды.

      Как только девушка помылась и стала расчесывать свои длинные волосы, она немного расслабилась, но Маланья не торопилась вести беседу. Она присматривалась к девушке, стараясь понять, почувствовать ее, она поняла, что их любопытство было обоюдным, девушка с интересом разглядывала Маланью. В ба-ня все равны, ни украшений, указывающих на статус, ни нарядов не было, Маланья, в ожидании ребенка, с округлым животом и крутыми боками, обрела со временем обычную славянскую внешность. Женщины на ее родине, все сплошь дородные и пухлые после родов, так и оставались такими, светлые волосы и глаза цвета неба, тоже были не редкостью. Но в кочевье Оюуна она была такой единственной красавицей, у нее была большая тяжелая грудь, массивные бедра и ноги, особо ценившиеся у сухопарых монголок, будто высушенных солнцем, бело-розовая кожа, сначала непривыкшая к палящему солнцу, быстро краснела, а светлые брови и ресницы выгорали. Все это увидела Крася и совсем расслабилась.