Черный человек. Василий Головачев

ни гипносон, ни аутотренинг. Тем не менее встал, заставил тело работать физически, для чего выбрал максимальный разминочно-тренировочный комплекс тайбо и после часовой нагрузки, холодного душа и завтрака почувствовал себя бодрее.

      В институте сразу включился в обратную связь с Гиппократом, контролирующим работу всей медицинской аппаратуры, в том числе и реанимационных камер, а через него – с остальными членами ПР-группы, но все оставалось по-прежнему: Шаламов не выходил из коматозного состояния, а процесс перерождения его нервных тканей продолжался, хотя и значительно медленнее, чем в первое время. Никто из рисконавтов не внес никаких предложений, и Мальгин понял, что они подошли к пределу теоретических умопостроений, за которыми должно последовать действие. Свежих данных не поступало ни от медиков, ни от кибернетиков, ни от безопасников Ромашина.

      Джума Хан сообщил Климу о том, что ксенопсихологи и кибернетики нашли наконец ключ к расшифровке записи маатанской информации, но обещали сообщить результаты перевода только к обеду. Эта новость несколько подняла общий тонус группы, а Заремба, дежуривший в клинике вместе с Каминским и не знавший, чем занять свою деятельную натуру на время, отведенное им пациентом, тут же испросил разрешения поработать с кибернетиками. Мальгин не возражал, хотя весьма сомневался в полезности этого шага.

      В девятом часу утра Клим оставил Стобецкого с Биллом-старшим в реанимационной и, ничего никому не говоря, покинул институт, вспомнив о своем обещании. С помощью волевых усилий, хотя и не без борьбы, он загнал мысли о Купаве глубоко в «подземелье» души и «закрыл дверь на замок», понимая, что не сможет работать творчески и спокойно, поддаваясь чересчур эмоциональному калейдоскопу памяти.

      Центр Управления аварийно-спасательной службы располагался под Брянском, на берегу Десны, и представлял собой километровой длины здание из универсального строительного пластика, обладающего памятью формы и цвета; окна зданиям из такого материала не требовались – по желанию прозрачным мог становиться любой участок стены.

      Воспользовавшись метро, Мальгин видеть этого не мог, но внешний вид здания помнил по стереофото и видеопередачам. С помощью мысленного шепота дистанционного кибергида, «уши» которого – пси-антенны – были вмонтированы в коридоры и кабинеты, Мальгин быстро отыскал отдел, в котором работал до аварии Шаламов, и выплыл из лифта прямо у кабинета Жостова.

      Начальник службы курьерских спасательных линий не удивился приходу хирурга, только мельком посмотрел на цифры времени, горящие в толще стола, но Клим и не собирался задерживать этого сурового занятого человека, от способности которого мгновенно анализировать ситуацию зависели четкость и быстрота работы курьеров.

      – Я ненадолго, – сказал Мальгин, не садясь в предложенное кресло. – Всего один вопрос, если не возражаете: где я могу найти Висенте Оросо и Марселя Гзаронваля?

      Жостов и на сей раз не выказал удивления, умение сдерживаться у него, как и у Мальгина, вошло, очевидно, в плоть и кровь, формируя характер.

      – Ничего