Гадкая, сладкая и любимая. Маша Моран

видит впервые в жизни.

      Вот только… руки у него такие крепкие, а ощущать их давление невероятно приятно. И пахнет он так, как ей нравится – лавандой. А еще своим притягательным мужским запахом. И его грудь, прижимающаяся к ее спине – широкая, надежная и твердая.

      С ним намного-намного лучше, чем без него.

      – Скорее всего, ты какой-нибудь уродец, раз скрываешь лицо под маской.

      Согревая ее шею дыханием, он чуточку насмешливо и удивленно спросил:

      – Разве только уродцы носят маски?

      Корделия высунула руку из-под покрывала и его плаща и указательным пальцем коснулась рожка полумесяца, вышитого на тонком пологе:

      – Я просто пытаюсь заставить тебя снять ее.

      Он убрал руку с ее талии и обхватил широкой ладонью ее ладонь.

      – Хочешь видеть мое лицо?

      Она задумалась, а потом пожала плечами:

      – Нет.

      Глава 6. Обещание предков

      Слава богам и демонам, она была жива.

      Когда увидел ее на полу, тяжело дышащей и бессмысленно мотающей головой, Хэвейд ощутил страх, какого не испытывал уже давно. Он винил себя в том, что ей пришлось в одиночестве бродить по полному опасностей лесу.

      И как Хэвейд ни пытался убедить себя в том, что они друг другу чужие, ничего не должны, и ему следует держаться от нее подальше, все равно что-то темное и невидимое тянуло его к ней.

      Среди проклятых фейри, чья кровь в нем текла, издревле существовало странное поверье. Они верили, что губы людей, сведенных самой судьбой, соединены нитью, которую невозможно разорвать. Она бордовая и прочная, и тянется изо рта в рот того, с кем ты теперь неразрывно связан.

      Когда Корделия уходила из поместья, Хэвейду показалось, что она вынула из его нутра эту самую нить и потянула за собой.

      Он собирался последовать за ведьмой, чтобы узнать, что она задумала.

      Корделия совершенно точно хотела попасть в его дом. А иначе