К Анечке. Эдуард Павлович Гадзинский

с гордостью объявил мордатый раздатчик, и в бараке поднялся радостный шум. Все тут же стали рассаживаться за два длинных стола посередине барака.

      Перловку Василий не ел уже, наверное, год и, обрадовавшись этой новости, тоже поспешил к столу.

      – Это артистам угощение готовили, и нам мясной бульон с барского стола перепал! – улыбнулся Николай, усаживаясь рядом.

      Голод, как обычно, отодвинул на второй план все остальное, и Василий, не думая больше ни о чём, кроме перловки на мясном бульоне, тоже улыбнулся:

      – Эх, не на инженера нужно было идти учиться, а в музыкальную консерваторию поступать, как моя жена. Играл бы сейчас на аккордеоне или балалайке, ел бы варёное мясо…

      – Кабы знал, где упадёшь, соломки бы подстелил! – рассмеялся Николай.

      Зачерпывая маленькими порциями невыразимо вкусную перловую кашу, Василий наслаждался уже подзабытым вкусом и тщательно пережёвывал упругие зёрна, запивая горячей водой. Когда тарелка опустела, он дочиста собрал остатки липким мякишем хлеба.

      Пока дневальный с помощниками собирали посуду, опять звонко запела рельса на вахте, и Альберт объявил построение.

      К столовой, которая сейчас превратилась в клуб, со всех сторон тянулся народ. Войдя внутрь вслед за Чупраковым, Василий с любопытством осмотрелся.

      Стена, отделяющая кухню от помещения для приёма пищи, была завешена широким белым полотном с художественно нарисованной берёзовой рощей. Невысокую сцену ярко освещали установленные с двух сторон прожектора. Четверо музыкантов в расшитых русских косоворотках сидели на принесённых из администрации стульях и готовились к выступлению. Высокая, статная женщина в русском сарафане и нарядном кокошнике, стоя спиной к залу, давала им какие-то указания. В зрительном зале на расставленных рядами лавках рассаживались побригадно. Как во всех лагерях, самый первый ряд предназначался для начальства, и пока он был пуст. Следующие два ряда тоже пустовали – они отделяли начальство от заключённых, их обычно никто не занимал, разве что кто-то из охраны или надзиратели. В четвёртом ряду сидели блатари первой бригады со своими приближёнными, а за ними уже все остальные. Надзиратели Степаныч и Лом давали указания бригадирам, кому куда садиться, и зал быстро заполнялся.

      Когда все собрались, последним вошло лагерное начальство, степенно расселось по своим местам, и концерт начался.

      Солистка, настоящая русская красавица, со стройной фигурой и богатой русой косой, обратилась к зрителям высоким, мелодичным голосом:

      – Музыкальный коллектив «Берёзка» приветствует строителей Трансполярной железной дороги и открывает свой концерт русской народной песней «Что стоишь, качаясь»!

      И под аккомпанемент балалаек и аккордеона запела великолепным лирическим сопрано:

      Что стоишь, качаясь,

      Тонкая рябина,

      Головой склоняясь

      До самого тына…

      Василий ощутил, как от чувствительной песни в неожиданно