Бесприданница. Александр Островский

Кондратьевна. Закусить не угодно ли? А у меня закусочка приготовлена.

      Рисположенский. Отчего ж, матушка, не закусить; я бы теперь рюмочку выпил.

      Большов. А вот сейчас пойдем все вместе, а теперь пока побеседуем маненько.

      Устинья Наумовна. Отчего ж и не побеседовать! Вот, золотые мои, слышала я, будто в газете напечатано, правда ли, нет ли, что другой Бонапарт народился, и будто бы, золотые мои…

      Большов. Бонапарт Бонапартом, а мы пуще всего надеемся на милосердие Божие; да и не об том теперь речь.

      Устинья Наумовна. Так об чем же, яхонтовый?

      Большов. А о том, что летаn наши подвигаются преклонные, здоровье тоже ежеминутно прерывается, и один Создатель только ведает, что будет вперед, то и положили мы еще при жизни своей отдать в замужество единственную дочь нашу, и в рассуждении приданого тоже можем надеяться, что она не острамит нашего капитала и происхождения, а равномерно и перед другими прочими.

      Устинья Наумовна. Ишь ведь, как сладко рассказывает, бралиянтовый.

      Большов. А так как теперь дочь наша здесь налицо, и при всем том, будучи уверены в честном поведении и достаточности нашего будущего зятя, что для нас оченно чувствительно, в рассуждении божеского благословения, то и назначаем его теперича в общем лицезрении. Липа, поди сюда.

      Липочка. Что вам, тятенька, угодно?

      Большов. Поди ко мне, не укушу небось. Ну, теперь ты, Лазарь, ползи.

      Подхалюзин. Давно готов-с!

      Большов. Ну, Липа, давай руку!

      Липочка. Как, что это за вздор? С чего это вы выдумали?

      Большов. Хуже, как силой возьму!

      Устинья Наумовна. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

      Аграфена Кондратьевна. Господи, да что ж это такое?

      Липочка. Не хочу, не хочу! Не пойду я за такого противного!

      Фоминишна. С нами крестная сила!

      Подхалюзин. Видно, тятенька, не видать мне счастия на этом свете! Видно, не бывать-с по вашему желанию!

      Б о л ь ш о в (берет Липочку насильно за руку и Лазаря). Как же не бывать, коли я того хочу? На что ж я и отец, коли не приказывать? Даром, что ли, я ее кормил?

      Аграфена Кондратьевна. Что ты! Что ты! Опомнись!

      Большов. Знай, сверчок, свой шесток! Не твое дело! Ну, Липа! Вот тебе жених! Прошу любить да жаловать!

      Садитесь рядком да потолкуйте ладком – а там честным пирком да за свадебку.

      Липочка. Как же, нужно мне очень с неучем сидеть! Вот оказия!

      Большов. А не сядешь, так насильно посажу да заставлю жеманиться.

      Липочка. Где это видано, чтобы воспитанные барышни выходили за своих работников?

      Большов. Молчи лучше! Велю, так и за дворника выйдешь. (Молчание.)

      Устинья Наумовна. Вразуми, Аграфена Кондратьевна, что это за беда такая.

      Аграфена Кондратьевна. Сама, родная, затмилась, ровно чулан какой. И понять не могу, откуда это такое взялось?

      Фоминишна. Господи! Семой десяток живу, сколько свадьб праздновала, а такой скверности не видывала.

      Аграфена Кондратьевна. За что ж вы это, душегубцы, девку-то опозорили?

      Большов.