Бесприданница. Александр Островский

и в люди сказать грех: как ни на есть, родная детища!

      Большов. Знаем, что родная, да чего ж ей еще? Что ты мне притчи эти растолковываешь? Не в рамку же ее вделать! Понимаем, что отец.

      Аграфена Кондратьевна. Да коли уж ты, батюшка, отец, так не будь свекором! Пора, кажется, в чувство прийти: расставаться скоро приходится, а ты и доброго слова не вымолвишь; должен бы на пользу посоветовать что-нибудь такое житейское. Нет в тебе никакого обычаю родительского!

      Большов. А нет, так что ж за беда; стало быть, так Бог создал.

      Аграфена Кондратьевна. Бог создал! Да сам-то ты что? Ведь и она, кажется, создания Божеская, али нет? Не животная какая-нибудь, прости Господи!.. Да спроси у нее что-нибудь.

      Большов. А что я за спрос? Гусь свинье не товарищ: как хотите, так и делайте.

      Аграфена Кондратьевна. Да на деле-то уж не спросим, ты покедова-то вот. Человек приедет чужой-посторонний, все-таки как хочешь примеривай, а мужчина – не женщина – в первый-то раз наедет, не видамши-то его.

      Большов. Сказано, что отстань.

      Аграфена Кондратьевна. Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах ты, дитятко моя заброшенная, стоишь, словно какая сиротинушка, приклонивши головушку. Отступились от тебя, да и знать не хотят. Присядь, Липочка, присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища! (Усаживает.)

      Липочка. Ах, отстаньте, маменька! Измяли совсем.

      Аграфена Кондратьевна. Ну, так я на тебя издальки посмотрю.

      Липочка. Пожалуй, смотрите, да только не фантазируйте! Фи, маменька, нельзя одеться порядочно: вы тотчас расчувствоваетесь.

      Аграфена Кондратьевна. Так-так, дитятко! Да как взгляну-то на тебя, так ведь эта жалости подобно.

      Липочка. Что ж, надо ведь когда-нибудь.

      Аграфена Кондратьевна. Все-таки жалко, дурочка: роnстили, роnстили, да и вырастили – да ни с того ни с сего в чужие люди отдаем, словно ты надоела нам да наскучила глупым малым ребячеством, своим кротким поведением. Вот выживем тебя из дому, словно ворога из города, а там схватимся да спохватимся, да и негде взять. Посудите, люди добрые, каково жить в чужой дальней стороне, чужим куском давишься, кулаком слезы утираючи! Да, помилуй Бог, неровнюшка выйдется, не ровен, дурак навяжется аль дурак какой – дурацкий сын! (Плачет.)

      Липочка. Вот вы вдруг и расплакались! Право, как не стыдно, маменька! Что там за дурак?

      А г р а ф е н а К о н д р а т ь в н а (плача). Да уж это так говорится – к слову пришлось.

      Большов. А об чем бы ты это, слышно, разрюмилась? Вот спросить тебя, так сама не знаешь.

      Аграфена Кондратьевна. Не знаю, батюшка, ох, не знаю: такой стих нашел.

      Большов. То-то вот сдуру. Слезы у вас дешевы.

      Аграфена Кондратьевна. Ох, дешевы, батюшка, дешевы; и сама знаю, что дешевы, да что ж делать-то?

      Липочка. Фи, маменька, как вы вдруг! Полноте! Ну, вдруг приедет – что хорошего!

      Аграфена Кондратьевна. Перестану, дитятко, перестану; сейчас перестану!

      Явление третье

      Те же и Устинья Наумовна.

      Устинья