Аспекты. Джон М. Форд

а над столиками висели яркие светильники поменьше.

      Электрическое освещение в поезде было намного безопаснее, чем лампы с открытым огнем. Правда, верили в это не все. Время от времени в какой-нибудь газетенке появлялся репортаж под заголовком «ЭЛЕКТРОЛИТ, РАЗЪЕДАЮЩИЙ ПЛОТЬ, ХРАНЯТ В ШАГЕ ОТ СПЯЩИХ ПАССАЖИРОВ!!!». Ожоги ламповым маслом и взрывы газовых баллонов случались повсеместно, но бульварные писаки предпочитали внушать обывателям страх перед электроприборами.

      Стоя у задней стенки вагона, Лумивеста смотрела, как за стеклом мелькают заводы и фабричные трубы. Вот мимо пронесся последний металлоремонтный завод, и поезд вышел на западную окраину Листуреля.

      – Деревья, – вздохнула Лумивеста, словно и не надеялась снова их увидеть.

      У Вариса поднялось настроение: отчасти из-за холмов и рощ, отчасти из-за радости в голосе Лумивесты.

      – Вы спросили чаю? – поинтересовался он.

      – Да, сейчас принесут, – кивнула она и посмотрела на сверток в руках Вариса. – А что это у вас?

      Варис положил сверток на стол.

      – У вас есть перочинный нож? Сильверн, надо бы попросить у проводника посуду и столовые приборы.

      Он взял у Лумивесты ножичек, раскрыл его и надрезал бумагу; хотел было сохранить уголок с номером кэба, нарушившего правила дорожного движения, но передумал. Простил ради праздника.

      На бумаге лежал золотистый плетеник – длинный пирог из тонкого воздушного теста, присыпанный крупными кристаллами сахара; в надрезы проглядывало варенье с ярко-алыми вишенками. Варис невольно вспомнил длинную, до самого пояса, золотистую косу Клеста.

      – А зачем это? – спросила Лумивеста.

      Сильверн принес стопку тарелок.

      – Старинный обычай: чай на дорожку. Варис, отдай даме ножичек. Может, мы и подшучиваем над едой в поездах, но столовые приборы здесь великолепные.

      Варис отошел от стола. Сильверн отрезал ломтики пирога, укладывал их на тарелки и передавал Лумивесте, а проводник разложил на столешнице приборы. Изящный вензель государственных железных путей красовался и на фарфоровых тарелках, и на тяжелых серебряных ножах.

      Сильверн резал пирог и говорил, не переставая:

      – Вот это вам, хороших праздников… Ох, этот чуть раскрошился, вы не против? Доброго вам пути к Богине… Спасибо, мой юный друг, лучше поблагодарите за щедрость моего приятеля… И вам доброго пути… Ну что вы, Богине льстят яства, съеденные в Ее честь…

      Когда все расселись по местам, Сильверн спросил:

      – И о чем мы сейчас побеседуем?

      – Если можно, объясните мне, в чем шутка, – сказала Лумивеста. – Про консейль Сильверна и станционных смотрителей.

      – Эдеа – старший инспектор государственных железных путей Лескории, с особыми полномочиями, – веско, без напускной важности произнес Сильверн. – То есть она подчиняется только главному инспектору – за исключением того времени, когда она, раз в два года, занимает пост главного инспектора.