Или кормить акул, или быть акулой. Шон Чарт

Молитва в одиночестве – один из признаков отсутствия лицемерия в сердце человека.

      – Как все прошло? – справлялся он.

      – Нормально, – убедительно кивнул я.

      Мне не хотелось, чтобы он подумал, что стал причиной моих проблем с дядей. Так или иначе их причиной стал либо я, либо сам ваша.

      – Тогда располагайся, марша вогъийла27!

      Торжественно меня приветствовав, он ознакомил меня со всем необходимым в квартире – от постельного белья до пароля от интернет-роутера. Он показал, как раскладывается в спальное место диван в моей комнате, а также посоветовал рассортировать все вещи в пустые комод и шкаф.

      – Это теперь твоя комната, обставляйся так, как считаешь нужным. Если хочешь, можем перетащить что-нибудь.

      – Нет, Арби, Дел рез хийл, меня все устраивает.

      Самым любимым местом для меня стал рабочий стол. Распутав все зарядочные шнуры, я протянул их через отверстие в столе к розеткам и разместил свой ноутбук, сложил в выдвижные ящики книги и тетради, купленные еще в Москве, а в комод позади стола аккуратно сложил одежду. В шкаф-купе я повесил свой медицинский халат, спортивную олимпийку, ветровку и клетчатые рубашки (которые были моей визитной карточкой в школе), носить которые я, судя по погоде в Грозном, смогу лишь осенью. В обувницу, где уже лежали кеды и ботинки Арби, я выложил несколько пар своих кроссовок.

      Когда я разместился под чутким надзором кота, я зашел в кухню, где у плиты над кастрюлей стоял Арби, внимательно вычитывая что-то с телефона.

      – Да ну, ты сам готовишь, что ли?

      – Пытаюсь, да, – сказал он и вопросительно обернулся: – А что?

      – Ничего. Просто я практически ничего не умею делать.

      – Да и я. Но научиться придется. Не помирать же с голоду, – он пожал плечами, вновь вглядываясь в телефон. – Или ты думал, что мы бутербродами с колбасой все время питаться будем? Сейчас нужно сделать что-то, чтобы поесть на сухур.

      – А до этого ты что ел?

      – Меня соседка подкармливает с момента, как поняла, что я живу один. Что за допрос? – вновь обернулся он, недоверчиво улыбаясь.

      – Да просто хочу удостовериться, что ты не делаешь это из-за меня и через «не хочу». Якобы я гость.

      – Расслабься, – ответил он.

      Через какое-то время он вышел в магазин неподалеку, купив овощи, а потом приготовил борщ под дистанционным руководством своей двоюродной сестры. Этот суп мы и поели в ночи на сухур, после чего произошло то, что меня поразило и обрадовало.

      – В Мечеть пойдешь? – спросил он, убирая тарелки в раковину.

      Округлив глаза, я перевел взгляд на него и был рад, что он стоит спиной и не видит этого. Я все сильнее убеждался в том, что это тот человек, с которым мы обречены стать близкими друзьями.

      – Да! – воскликнул я.

      Грозный был очень приятным в ночное время. Словно перезагружаясь перед повторным безжалостным зноем, добела раскалявшим город днем, погода становилась прохладной, почти влажной. Небеса тут глубокой ночью очень

27

Марша вогъийла! – «Добро пожаловать!» (чеч.)