Или кормить акул, или быть акулой. Шон Чарт

как молоденьким вечером, пускай и было только четыре часа, но зимой всегда так. Мои одноклассники и ребята из параллельных классов вовсю занимались подготовкой к зимнему спектаклю, который будущие выпускники ежегодно готовили для детишек из младшей школы.

      – Глупо это все, честно сказать, – устало заметил я, провожая взглядом девочку, тащившую перед собой декоративный пенек из разодранного картона.

      – Ты про сказку? – спросил Эмиль.

      – Да.

      – Согласен, но меня запрягли. Я сам-то особо желанием не горел.

      – Да ну, – выпрямился я. – Недостаточно, значит, ты сопротивлялся.

      – Тоже верно, – согласился он.

      Из-за колонны показалась наша классная руководительница с папкой бумаг в руке, на которых был отпечатан сценарий представления. Она начала зазывать всех в актовый зал, и попросила удалиться тех, кто не участвует в репетиции школьного спектакля.

      – И что же? Ты после зимних каникул уедешь? – чуть подавшись в сторону зала, спросил Эмиль.

      – Нет. Разве ты не понял, что я говорю? Речь ведь шла о поступлении в университет. Зачем мне туда ехать на полгода раньше?

      – Ясно. Ну, нас зовут. Я тогда пойду. Еще поговорим, Саид.

      – Поговорим, – кивнул я.

      Он махнул мне рукой уже из зала, и учительница, одарив меня неоднозначным взглядом – то ли равнодушным, то ли недовольным – захлопнула передо мной дверь. Я усмехнулся и поплелся в сторону лестницы. Бегом взбираясь по ней, навстречу летел парень из параллельного класса, который, запыхаясь, успел лишь бросить мимолетное и едва различимое «Привет!»

      – Привет. Да не торопись ты так! Все равно вы ерундой занимаетесь, – улыбнулся я.

      На ходу развернувшись, он крикнул «Согласен! Полная ерунда!» и помчался дальше.

      Я пошел по коридору в сторону раздевалок, напротив которых на банкетке оставил свой рюкзак, и присел у окна, наблюдая за тем, как ребята под предводительством учителя физкультуры расчищают территорию от снега.

      Я замешкался. До этого я думал о переезде в Чечню, как о чем-то уже решенном, неизменном, но от мыслей о том, что своим родным я еще ничего не говорил, я ощутил одиночество в принятии этого решения. Единственными людьми, с которыми я этим поделился, стали учительница литературы и русского языка, и мой товарищ Эмиль. Если учительница была в искреннем замешательстве, то Эмиль его явно имитировал.

      – Ты чего тут? – рядом со мной резко уселась девочка, заставив меня вздрогнуть. – Пойдем в зал!

      – Нет, спасибо.

      – Никто лучше тебя не сыграл бы главную роль. Они до сих пор ждут и готовы отдать ее тебе. Вот в четвертом классе все помнят…

      Я взвел руки.

      – Да! Я знаю, что вы все помните, как блестяще я сыграл сказочного принца в начальной школе, но, может быть, хватит уже это упоминать? Это не аргумент! Я тогда, видимо, был совсем недееспособным, раз согласился на такую чушь. Странно, что никто не вспоминает трубочку у меня во рту, через которую меня кормили. Или вы хотите сказать, что я был в себе?

      Она с секунду