Колдуны. Адам Нэвилл

Ваша сторона. Ваша ответственность. Первостепенная! – Акцент женщины настолько усиливается, что на последнем слове ее язык шепелявит «первоштепенная».

      Том свирепо смотрит на нее.

      Она свирепо смотрит в ответ.

      – Бельмо на глазу! Все нужно менять! Все панели и столбы. Используйте бетон. Дерево сгниет.

      С другой стороны, мужчина излучает позитив, пока его жена распекает Тома.

      – Вашему предшественнику это так и не удалось. Надеюсь, вы можете себе это позволить?

      – Еще раз, что?

      – Это ваш первый дом, не так ли? Немного поздновато, а? Надеюсь, у вас глубокие карманы.

      Том, наконец, срывается.

      – А насколько глубокими были ваши, когда вы за пару штук купили свой дом? Когда бы это было, в семидесятых?

      Соседу нечем ответить, кроме отвратительной ухмылки, которая, по крайней мере, уже не так самоуверенна. Но прежде чем Том успевает воспользоваться едва заметным изменением баланса сил, вмешивается женщина. Ее голос звучит еще резче, чем раньше.

      – Ваш забор падает на наши деревья! Позор! У нас в деревне нет сломанных заборов.

      Быстро вернув себе положение, ее муж использует шанс нанести подлый удар, поднырнув под первое оправдание Тома.

      – Не экономьте и на высоте панелей. Нам нравится наше уединение.

      Левое веко Тома непроизвольно подрагивает, он чувствует, как в его эмоции вторгается вина. Неуверенность. И все же не может придумать ответ на двойную атаку и то, что, наверное, можно посчитать извержением всех обид на соседей, которые успела накопить эта пара. Но их поведение неприемлемо, и скоро единственная реакция, которую он сможет предложить, – это яростный животный рев. Том даже чувствует, что готов плюнуть им в лица.

      И они прекрасно осознают его чувства. Это хуже всего. Том интуитивно догадывается, что его неловкое положение забавляет этих людей и даже заряжает энергией. Они не выказывают ни малейшего желания прекратить насмешки, а тень их довольства заставляет Тома похолодеть. И холод все усиливается, пока Том не замечает краем глаза долгожданное появление Фионы. Она, наверное, подслушивала. Он оставил входную дверь открытой, когда пошел к соседям.

      На лице Фионы натянутая улыбка, за которой прячется сдерживаемое раздражение. Работая кассиром в банке, его жена привыкла иметь дело с грубой, глупой, несчастной, обиженной публикой.

      – Послушайте-ка, мистер… – Она проскальзывает между Томом и соседом, образуя живой щит перед своим загнанным в угол мужем. Они превращаются в единое целое на крошечном клочке свободной травы.

      Тут же появляется соседка, шокированная видом обнаженной плоти Фионы. На той джинсовые шорты и жилетка, на ногах пара старых кроссовок, в которых она работает среди теплых грязных стен их дома.

      Однако сосед похотливо ухмыляется, не в силах сдержаться, и с нескрываемым аппетитом разглядывает голые ноги молодой женщины. Нагло, на глазах у Тома, урод ползет взглядом вверх по телу Фионы и задерживается на ее грудях.

      – Мут, –