Город и псы. Зеленый Дом. Марио Варгас Льоса

но стоило оказаться дома, как наваливалось раздражение – удушливая мамина предупредительность давила не меньше заключения в стенах училища. К тому же теперь все было по-новому, и он еще не привык. Раньше она старалась услать его на улицу под любым предлогом, чтобы не мешал спокойно болтать с бесчисленными приятельницами, которые каждый день приходили играть в канасту. Теперь же она льнула к нему, требовала, чтобы Альберто проводил с ней все свободное время, и часами сетовала на свою трагическую судьбу. То и дело застывала, глядя в пустоту, призывала Господа и молилась вслух. В этом смысле она тоже сильно изменилась. Раньше она часто забывала ходить к мессе, и Альберто не раз слышал, как они с подружками перемывают косточки священникам и богомолкам. Теперь каждый день бывала в церкви, нашла духовника, которого называла «святым отцом», не пропускала ни одного молебна, а в очередную субботу Альберто обнаружил у нее на тумбочке житие святой Розы Лимской. Сейчас она убирала тарелки и собирала в ладонь крошки со стола.

      – К пяти точно буду дома, – сказал Альберто.

      – Не задерживайся, сынок. Я куплю печенья к чаю.

      Тетка была толстая и неопрятная; прямые сальные волосы все время спадали на лоб, левой рукой она их откидывала и заодно почесывала голову. В другой руке держала квадратную картонку и махала над колеблющимся огоньком: по ночам уголь отсыревал и, когда его поджигали, дымил. Стены в кухне были черные, лицо стряпавшей – вечно в золе. «Тут и ослепнуть недолго», – пробормотала она. От дыма и искр слезились глаза, веки постоянно распухали.

      – Что? – спросила Тереса из другой комнаты.

      – Ничего, – буркнула она и склонилась к кастрюле. Суп не закипал.

      – Что? – опять донеслось из комнаты.

      – Ты оглохла, что ли? Ослепну я тут, говорю.

      – Тебе помочь?

      – Ты не умеешь, – сказала тетка сухо. Теперь она одной рукой помешивала суп, а другой ковыряла в носу, – Ничего не умеешь. Ни готовить, ни шить, ничего. Несчастная.

      Тереса не ответила. Она только что вернулась с работы и теперь прибирала. В будни порядок наводила тетка, но по выходным эта обязанность возлагалась на Тересу. Особых усилий уборка не требовала – кроме кухни, в доме имелось всего две комнаты: спальня и помещение, служившее одновременно столовой, гостиной и швейной мастерской. Старый дом держался на честном слове; мебели почти не было.

      – Сегодня вечером сходишь к дяде с тетей. Надеюсь, совести у них с прошлого месяца поприбавилось.

      На поверхности кастрюли стали появляться дрожащие пузырьки. Глаза у тетки слегка повеселели.

      – Завтра схожу, – сказала Тереса, – Сегодня не могу.

      – Не можешь?

      Тетка бешено обмахивалась картонкой, как веером.

      – Не могу. У меня встреча.

      Картонка застыла в воздухе, тетка подняла глаза. Помолчала некоторое время и опять занялась супом.

      – Встреча?

      – Да, – Тереса доподметала и держала метлу на весу над полом. – Меня пригласили в кино.

      – В