Лампа паладина. Наталья Александрова

над грудой, из-под которой торчала нога Ираиды. Нога в трогательном, безвкусном полосатом носочке. Туфля валялась чуть в стороне…

      И тут же видение задрожало и начало таять, а я услышала громкий, возмущенный мамин голос:

      – Что ты здесь делаешь? Ты хочешь спалить нашу квартиру?!

      Я вздрогнула и очнулась.

      Лампа на столе уже не горела, только белесая струйка дыма поднималась от ее носика к потолку.

      В дверях моей комнаты стояла мама в цветастом халате поверх ночной рубашки, рот ее был раскрыт в крике.

      – Ты сошла с ума!

      – Мама, в чем дело? – спросила я удивленно.

      – Ты еще спрашиваешь? Я проснулась от какого-то ужасного запаха, подумала сперва, что загорелась проводка, зашла к тебе и увидела эту злополучную лампу! Ты ее зажгла! Ты понимаешь, что ты могла устроить пожар?

      – Мама, да какой пожар? Не волнуйся ты так! – я пыталась успокоить ее не столько словами, сколько мягкой, примирительной интонацией. – Что такого страшного случилось? Ну, зажгла я лампу и почти сразу погасила… ты же видишь…

      – Это счастье, что не начался пожар! Этой лампой бог знает сколько лет не пользовались, она наверняка очень опасна! Ты знаешь, что такое техника безопасности?

      – Но мама…

      – Что – мама?

      – Да в этой лампе и масла-то почти нет! Там чуть-чуть осталось от старых хозяев…

      – Что?! То-то мне показалось, что этот запах… он какой-то странный! Может быть, ты жжешь в этой лампе коноплю или какую-нибудь другую наркотическую траву… может быть, она тебя одурманивает! Поэтому ты так странно себя ведешь!

      – Мама, не говори ерунды!

      – Вот, ты меня уже ни во что не ставишь! Я настаиваю, чтобы ты немедленно выкинула эту лампу! В конце концов, она вызывает у меня неприятные воспоминания… из-за нее мне пришлось отдать Ольге духи… духи, которые… – мама замолчала и раздраженно махнула рукой.

      Говорила ведь я уже, что с моей мамой спорить себе дороже, даже если она в спокойном состоянии, а уж если как сейчас, то лучше помалкивать и соглашаться со всем заранее.

      – Хорошо, мама, я ее выкину, – я быстро закивала головой. – Только завтра, ладно? Не хочешь же ты, чтобы я поздно ночью тащилась на помойку!

      С этими словами я взяла лампу и запихнула под свой диван.

      – Ладно, завтра! – неожиданно легко согласилась мама и покинула наконец мою комнату.

      Дородная цыганка в пестрой шали шла по улице, цепким взглядом оценивая прохожих. Вдруг дверца стоящей у тротуара машины приоткрылась, и оттуда донесся озабоченный голос:

      – Эй, женщина, не погадаешь мне? У меня сделка серьезная намечается, так вот нужно бы узнать, все ли будет в порядке…

      Цыганка сверкнула золотым зубом, наклонилась.

      Из машины высунулась худая жилистая рука.

      Цыганка ухватила эту руку и привычно начала:

      – Все тебе скажу, все тебе поведаю, ничего не утаю, только сперва позолоти мне руку…

      – За этим дело не станет!

      Цыганка пригляделась к руке и вдруг вздрогнула,