Пражские тайны / Mysteries of Prague. Дон Нигро

уничтожишь все.

      МАКС. Я могу солгать?

      КАФКА. Кто тебя остановит?

      МАКС. Почему у человека возникает сознательное желания уничтожить то, что он создавал всю жизнь?

      КАФКА. Я ничего не создавал. Я только слушал и записывал фрагменты, которые что-то нашептывало у меня в голове.

      МАКС. Но ты так ценишь писательство. Оно – сердцевина твоей жизни.

      КАФКА. Я ценю сам процесс, но не конечный результат. Точно также мы едим, чтобы жить, но не сберегаем экскременты.

      МАКС. Работа твоей жизни – не экскременты.

      КАФКА. Какая-то ее часть. Но, хорошая или плохая, в любом случае она будет уничтожена достаточно скоро. Солнце взорвется. Бог пожрет нас. Бог вечно голоден. Он живет на чердаке и ночи напролет катает взад-вперед артиллерийские ядра, как навозный жук. Так ты сделаешь это для меня?

      МАКС. Ты не можешь просить меня уничтожить работу всей твоей жизни. Придет день, когда ты станешь знаменитым.

      КАФКА. И какая мне будет от этого польза после смерти? Единственный шанс на искупление грехов – быть полностью забытым.

      МАКС. Я понятия не имею, о чем ты.

      КАФКА. Именно поэтому ты станешь превосходным исполнителем литературного завещания. Это из рассказа, который я писал, о певчей мыши. Конечно, то, что она делает больше похоже на пискотню и визжание, но для мыши – это оперное пение. Я читал его козе хозяйки моего пансиона, и рассказ так ей нравился, что она неоднократно пыталась его съесть. Сожги его вместе с остальным.

      МАКС. Я отказываюсь верить, что ты действительно этого хочешь.

      КАФКА. Макс, если ты не веришь, твою душу не спасти.

      МАКС. А во что веришь ты?

      КАФКА. Ни во что.

      (ПЕВЧАЯ МЫШЬ поет финальную часть «О мио бамбино каро»).

      5

      «Блюмфельд, старый холостяк»

      (КАФКА переходит в глубину сцены, садится за маленький столик и пишет. К МАКСУ присоединяется БЛЮМФЕЛЬД, неопрятного вида адвокат, пьет).

      БЛЮМФЕЛЬД. Это ужасно, умереть таким молодым.

      МАКС. Да.

      БЛЮМФЕЛЬД. И это разбило вам сердце. Ваш самый близкий друг.

      МАКС. Да.

      БЛЮМФЕЛЬД. Более странного человека я не встречал. Снаружи самый что ни на есть обыкновенный. Но внутри. Срань господня. Что там творилось? Человек просыпается и обнаруживает, что прекратился в таракана. Что это, черт побери?

      МАКС. Метаморфоза. И это не таракан. Это гигантское насекомое. Оно могло быть и тараканом. Но, скорее, это какой-то жук. Как булавник. Или нечто среднее между сороконожкой и навозным жуком.

      БЛЮМФЕЛЬД. Что ж, более здраво.

      МАКС. Написанное Кафкой логичным объяснениям не поддается. Его тексты – не о здравом смысле.

      БЛЮМФЕЛЬД. Тогда о чем же?

      МАКС. Ни о чем. Это ЧТО-ТО.

      БЛЮМФЕЛЬД. Но что же?

      МАКС. Я не знаю. Полной уверенности нет. В этом весь смысл.

      БЛЮМФЕЛЬД. То есть смысл все-таки есть?

      МАКС. Нет.

      БЛЮМФЕЛЬД. Это уже что-то. Опять же, я огорчен из-за ребенка.

      МАКС. Какого ребенка.

      БЛЮМФЕЛЬД.