Росток на руинах. Надежда. Часть вторая. Ила Сандер

рожать.

      В жизни я не слышал от омеги более страшных слов. Ради чего ей жить тогда?

      – Ты… что говоришь такое? Так же нельзя!

      – Я знаю, – шепнула она.

      – Ты убиваешь своих нерождённых детей!

      – Чтоб не убивать рождённых!

      Она убрала ладони от лица, и я увидел редчайшую картину: непробиваемая Лиенна оказалась пробита. Она не кривила лицо в плаче, как все омеги, не хлюпала носом. Слёзы просто стекали дорожками по щекам и капали с подбородка, пропитывая дурацкую рубаху.

      Это была та самая Лиенна, с которой мы прошли столько дорог, и которая никогда меня не подводила. Но почему-то сейчас я не испытывал к ней жалости. Только разочарование. Будто она всю жизнь лгала, притворяясь достойной уважения, а на деле…

      – Ты не знаешь, что это такое, Дарайн! – прошипела Лиенна. – Не представляешь… Бета, не бета – какая разница? Он шевелился внутри меня и верил, что он под моей защитой! Я ему за семь месяцев все уши прожужжала, какой он у меня офигенный! Он верил мне! Он родился, он несколько минут дышал и смотрел на меня, как на чудо какое-то! И ждал, что я любить его буду ещё больше! А ему сломали шею, зарыли в ил в дальней пещере и привалили камнем! И кто я после этого?

      Я не мог смотреть на её слёзы. Хотелось как следует встряхнуть её за плечи: прекрати! Или вообще уйти и вернуться, когда она успокоится.

      – Кхарнэ, Лиенна! Ты приписала ему свои мысли и от этого страдаешь? У новорождённых мозг не настолько развит, чтобы что-то связное соображать…

      – Заткнись! – заорала она, тыча на меня пальцем. – Заткнись, Дарайн! Не смей говорить мне такое!

      Лучше было заткнуться, пока она не выкрикнула что-то, чего я не смог бы ей спустить. Для родителей всегда болезненно, когда говорят плохо об их детях. Даже о бетах.

      – Ещё раз я этого не вынесу. – Она запустила пальцы в лохмы. – Всё! Нарожалась, хватит с меня!

      – Ты не можешь…

      – Я как раз могу. – Лиенна метнула в меня взглядом покрасневших глаз. – Я могу откупиться. Кровью, жизнью – чем нужно будет. Я привезу четырнадцать омег! Они родят намного больше детей, чем могла бы я! Буду гонять для них фуры, пока меня не пристрелят! А взамен прошу дать мне самой решать, что делать с моим телом!

      Поэтому она ехала в Саард, допёр я, наконец. Вот для чего ей эта вылазка. Лиенна вовсе не жертва убедительных речей старейшины, она себе на уме. Я попытался:

      – Но если ты потом передумаешь? Вдруг захочешь стать матерью?

      – Уже побыла, спасибо. – Она выпростала рубаху из штанов и высморкалась в подол. На её груди расплылось мокрое пятно слёз. – У тебя беты не рождались, Дарайн. Ты не знаешь, что это. Что чувствует Халлар, когда убивает их. И что чувствовал Тар. Он себе полдуши сжёг, когда убил своего сына, а никто даже не заметил!

      – Постой… – Я задохнулся от возмущения. – А не ты его в бездушии обвиняла? Ты же его после этого ненавидеть стала?! Так?

      Лиенна умолкла, кусая дрожащие губы, и старательно теребила кисти на коврике. Чем дольше она тянула с ответом, тем более виноватой выглядела, и тем сильнее становилось