Вечера на озере близ Рябиновки. Кристина Агатова

проносился по этому райскому уголку.

      Вся ватага ввалилась в этот дивный приветливый мир с распахнутыми от восторга глазами! Даже Егор от радостного изумления открыл рот.

      Дети постояли несколько секунд, не веря своим глазам, переглянулись, словно пытаясь убедиться, что это не шутка и не мираж и… Бросились к воде с криками ликования.

      – Стойте! – пытался вернуть их назад Сеня. – Подождите! Не уходите далеко от двери!

      Море, теплое даже на вид, манило к себе. Жара стояла такая, что окунуться хотелось просто невыносимо!

      Арсений еще раз взглянул на контур двери, вздохнул и махнул рукой!

      Что может случиться с дверью, которая нарисована на шкафу? В доме дождя не бывает!

      Он радостно засмеялся и помчался навстречу соленым волнам, где уже плескалась малышня и хохотал Егор, поднимая брызги.

      Он плюхнулся в воду с разбега и поплыл, неумело загребая руками и барахтаясь ногами. Ему было все равно, как это выглядит со стороны. Ничего не существовало в этот момент, кроме моря, солнца и радостных воплей друзей.

      Мама вылила воду за ограду и вернулась в дом. У порога валялось двенадцать пар детской обуви, но стояла удивительная тишина.

      Как такое было возможно?

      Она набрала воды в чайник и поставила греться. Достала из холодильника фрукты, сполоснула их под умывальником и выложила на тарелку. Затем, подумав, достала несколько пачек печенья из сумки, которую еле приволокла из города – столько всего вкусного она накупила, чтобы порадовать сына!

      – Теть Вер, а варенья не найдется? А то ребята в гости зашли!

      Вера появилась на пороге с эмалированой миской, полной огурцов.

      – А то ж! Найдется, конечно. И малиновое, и клубничное – всякое отыщем. А ребята-то где?

      Мама и сама хотела бы знать ответ на этот вопрос. Пока Вера искала в подполье варенье, женщина сходила до сарая, но и там не нашла никого.

      – Странно, обувь здесь, а дети как сквозь землю провалились! Сеня! Арсений!

      Она прислушалась, но в ответ лишь негромко чирикали птички за окном, да вдалеке раздавался стук колес электрички.

      Мама зашла в комнату Сени. На шкафу, который она тщательно протерла от пыли буквально полчаса назад, был нарисовал мелом большой прямоугольник.

      – Нет, ну это никуда не годится! – рассердилась она. – Напакостили и убежали! Мало им улицы, еще и дома решили все изрисовать! Вот ведь поросята!

      Она сходила за тряпкой, покачала головой и замерла. С этим прямоугольником было что-то не так. Воздух перед ним слегка подрагивал, как над раскаленной сковородкой.

      “Совсем от жары разморило, – испугалась она. – Уже в глазах двоится. Как бы давление не подскочило.”

      Она протянула руку, чтобы стереть безобразие, но снова остановилась.

      Сыну надо было донести простую мысль о том, что нельзя портить вещи, особенно – чужие. И надо нести ответственность за свои поступки. Сам нарисовал – сам стирай. Еще бы найти его!

      – Арсений! – снова громко закричала она, надеясь, что он услышит ее в открытое