Части ее тела. Юлия Лавряшина

нездоровым, Алексей Архипович оживился, заговорив о Гагарине, и Артуру стало тепло от ощущения, что дружба этих мужественных людей оказалась сильнее смерти.

      – Теперь я понимаю, что в этом нет ничего невероятного, – сказал он Сашке, поглядев на ракету, устремившуюся к небу на въезде в Королев. – От того, что человек умирает, ничего не меняется. Ведь сам-то ты жив… И чувства твои живы, потому что остаются воспоминания. А в них ничего не изменилось.

      – Ты говоришь о маме?

      Артур удивился:

      – А о ком же еще?

      – Слушай, я давно собиралась тебе сказать… Ты не должен хоронить себя вместе с ней.

      Ему захотелось резко вжать педаль тормоза, чтобы хорошенько встряхнуть Сашку. Что такое она болтает?!

      – Я и не хороню, – отозвался он сдержанно. – С чего ты взяла? Я живу полной жизнью.

      – Ты называешь ее полной? – хмыкнула она.

      – А что не так с моей жизнью?

      – В ней нет любви, – произнесла она так печально, что у Артура сжалось сердце.

      Преодолевая боль, он покачал головой:

      – Неправда. Я вот тебя люблю, к примеру.

      – Это не то. Мы с тобой как… родственники. А я говорю о любви мужчины и женщины. Тебе нужна такая любовь.

      – Зачем? Мне и так хорошо. Правда, Сашка! Я не испытываю ни малейшего желания открывать сердце кому-то… другому. Не говорю, что это навсегда. Может быть, когда-нибудь…

      Она произнесла, глядя на свои маленькие ручки, стиснутые на коленях:

      – Я видела, как ты плакал…

      – Когда? – спросил он отрывисто.

      – Еще осенью. Когда мы расследовали то дело, связанное с психушкой, помнишь?

      Быстро взглянув на него, Саша отвернулась к окну:

      – Ты все вспомнил.

      – Было дело, – подтвердил Артур нехотя. – И что из этого следует? Именно то, что я не готов… ни к чему новому. Да я даже говорить об этом не хочу! Отстань от меня.

      Кажется, она не обиделась:

      – Ладно… Смотри, это же памятник Сергею Павловичу Королеву?

      Навстречу им по высокому гранитному постаменту шагал крепкий человек в распахнутом пальто. Лобастая голова его была упрямо склонена, точно Главный конструктор до сих пор продолжал сражаться с дураками и сейчас как раз шел на битву. Внизу у памятника стояли корзины с живыми цветами.

      – Вот с кем я хотел бы встретиться, – мечтательно произнес Артур.

      Покосившись, Саша произнесла с сомнением:

      – Без обид, но я не думаю, что Королев стал бы по доброй воле разговаривать со следователем… После того как энкавэдэшники сломали ему челюсть? Сильно сомневаюсь.

      – Я тоже, – признался Логов, помолчав. – Но если хочешь знать, я ни одного заключенного пальцем не тронул.

      У нее заблестели глаза:

      – А хотелось?

      – Еще как… И не раз. Я же только тяжкие расследую, мне сплошняком уроды попадаются. Вот хоть этот Матрос… Его же отпустить придется, если твой дружок на дно заляжет. А мы точно знаем, что он забил до смерти двух парней.

      – Хорошо,