Части ее тела. Юлия Лавряшина

обычное место рядом с ним. Мне хотелось, чтобы он увидел все моими глазами.

      – Понимаешь, это как в поезде… Ты едешь с человеком в одном купе, видишь его в первый и в последний раз, но он рассказывает тебе всю историю своей жизни. А ты ему… Зачем? Да просто чтобы самому проговорить ее, услышать как бы со стороны. Не тростнику же свои секреты доверять!

      Он взглянул на меня вопросительно, и я торопливо пояснила:

      – Это из древнегреческого мифа: у царя Мидаса выросли ослиные уши, но знал об этом только его брадобрей. Ему невмоготу стало хранить эту тайну, он должен был поделиться хоть с кем-то и однажды убежал к реке, вырыл ямку, шепнул свой секрет и закопал его.

      – Но…

      – Но на этом месте вырос тростник, в шелесте которого все услышали: «У царя Мидаса ослиные уши!»

      – Я слышал эту легенду, – вспомнил Артур. – Только ты сама себе противоречишь… Каков ее смысл? Тайное всегда становится явным, правильно? А ты собираешься откровенничать с незнакомыми укурками, чтобы они потом разнесли всему свету?

      – У меня нет таких тайн, которые надо хранить на конце иглы, – побурчала я, решив, что уж сказку о Кощее он и сам вспомнит.

      – Иногда мы просто не понимаем, что именно может быть использовано против нас…

      – Черт, Артур! Я не пью, не колюсь. У меня даже парня нет! Что такого страшного о себе я могу разболтать?!

      Мы все еще не тронулись с места. Положив руки на руль, Артур уткнулся в них подбородком и смотрел в забрызганное лобовое стекло. Потом повернулся ко мне, и взгляд его налился печалью.

      – А тебе хочется, чтобы появился парень? Никиту я одобрил бы…

      Я фыркнула, но вышло это слишком нарочито:

      – Думаешь, мне необходимо твое одобрение?

      – Думаю, да, – отозвался Логов спокойно. – Как и мне твое. А что в этом ненормального?

* * *

      Так глупо он себя вел… Так глупо!

      Долго потом не мог успокоиться, пытался мысленно оправдаться перед Сашкой, заверить, что не собирается давить на нее и учить жизни. Девочка-то не глупая, и гнильцы, толкающей к порокам, в ней нет совершенно. Чего же тогда он так панически боится?

      Пытаясь отвлечься от стыда, заставлявшего внутренне корчиться, Артур прошарил все возможные базы и нашел-таки девичью фамилию Сережкиной матери – Осьминкина. И среди жителей улицы Ломоносова обнаружился Осьминкин Виталий Степанович. Похоже, вчера они с Сашкой как раз до его дома и дошли… Чего стоило заглянуть?

      Крутя в пальцах бумажный квадратик, на котором записал адрес, Логов никак не мог решиться – вытащить с собой Сашку в Королев или не трогать? С вечера она так разозлилась, что запретила ему будить ее утром. Впервые за все эти месяцы Артур позавтракал в кафе, а не у нее на кухне. Омлет показался холодным и невкусным… Если и к Осьминкину он наведается без нее, Сашка будет ненавидеть его еще неделю.

      Вздохнув, Артур набрал ее номер. Сашка ответила так быстро, точно сидела с телефоном в руке…

      – Привет! – У него вдруг сорвался голос и пришлось откашляться. – Извини… Ты проснулась? Готова опять наведаться в космическую столицу России? Я нашел адрес