Величие. Книга 1. Мария Тиамат

позу скорбящего.

      После нескольких прощальных слов и исполненных гимнов присутствующие стали один за другим подходить к гробу, чтобы возложить цветы. Дамы по привычке скользили взглядом по знакомым, оценивая туалеты, чтобы позже обсудить их в салонах. Одна лишь баронесса Шертхесс преследовала иные цели, наблюдая за публикой: быть женщиной для неё значило никогда не ослаблять внимания за собственной безопасностью. И довольно скоро Сепиру выделила юную, прелестно одетую графиню Вельц-Шарр, выдвинутую своей мамашей в первые ряды. Шёлковые туфли были уж больно изысканны для похорон, и покрой платья нет-нет да и стягивал при лишнем движении приподнятую грудь, и эта чудная шляпка с вуалью… всё в этой аристократке граничило между трауром и грацией, тоской и театральным шармом печали; она была воздушна и невинна, как героиня какого-нибудь поэта-романтика. «Мамаша не дура, – подумала Сепиру. – Надо держать за ней глаз да глаз».

      И точно – стоило знати начать расходиться и стройному порядку рядов нарушиться, как эта нордианка, словно лепесток розы, увлекаемый могучим потоком гостей, будто бы случайно столкнулась с новоиспечённым императором.

      – Ах, Ваше Величество, прошу прощения!

      И, несмотря на это исполненное почтительности восклицание, Аурелию пришлось подхватить её, потому что дева тут же осела у его ног.

      – Вам плохо? – Даже если у него не было на это желания, императору пришлось из вежливости подвести её к скамье, ведь все смотрели.

      Её пушистые ресницы слабо затрепетали, и из-под них на молодого правителя устремился столь нежный, столь исполненный сострадания взгляд, что даже каменная статуя заплакала бы под ним.

      – Я слишком впечатлительная… Но мне грех жаловаться, когда вам ещё тяжелее. Примите мои искренние соболезнования. Знайте: я всегда восхищалась благородством вашей матушки. – Влажные оленьи глаза, с доверием заглядывающие ему в лицо, требовали продолжения трогательной беседы.

      Сепиру не могла слышать, о чём они говорят дальше, но видела, как сжимаются и деревенеют челюсти Аурелия, как стекленеет и уходит в себя его взгляд.

      – Чтоб тебя некромант обратил… – зло процедила про себя баронесса.

      Поток толпы разделял их, не позволяя быстро прийти на выручку. Ещё раз грубо выругавшись, Сепиру устремилась на противоположный край к старшей графине Вельц-Шарр, прохлаждающейся в тени пышной ели. Когда баронесса Шертхесс приблизилась, той не оставалось ничего, кроме как сделать вид, что она ищет свою потерянную дочь, и с едва скрываемой досадой прекратить разыгрываемый фарс. К счастью, пока они раскланивались, Пьерше со свойственной ему находчивостью перенял заботы о девице, а Кэрел сопроводил Аурелия к карете, ограждая от посторонних.

      * * *

      – Нет, это Бездна знает что такое. У них совсем стыда нет, набрасываться на Аурелия прямо на церемонии, – всё ещё кипятилась баронесса спустя три часа, в негодовании отрезая себе кусок мясного пирога, из которого брызгал горячий сок.

      Они