Не в добрый час. Повесть. Ирина Зелинская

Сжимает зубы сведенный мост, весь в клепках, словно на нем шрифтом Брайля оставили послание. Только поди его прочитай! Будто и вправду город не люди строили, а гиганты. И послания оставляли не людям, а себе подобным. Нет, все здесь лабиринт, головоломка, придуманная кем-то когда-то давно. Все эти тайные знаки, аллегории о чем-то умалчивают. Присмотрись внимательнее – все увидишь, ничего не поймешь. Только тревога заворочается. А городу того и надо. Свести человека с ума, запугать, подчинить. Даже дышать заставит в ритме своих колонн и решеток, сердце будет биться в такт ступеням.

      Яр спустился к набережной, зачерпнул невской воды, холодной, грязной. Вытер руки о штаны, сам себе удивился: зачем полез? Окна таращились на Неву, все подмечали. Чтобы в этом городе быть незаметным, нужно серое пальто носить, а не хаки. Яр вперился в любопытные окна. Голова кружилась от недосыпа, усталости и алкоголя, город начинал разгоняться в предвкушении нового рабочего дня. Яр закрыл глаза, и в ушах зашумело, заговорило:

      «Стой-постой, руки по сторонам раскинь, руки-реки вправо-влево, Большой да Малой Невой разбегаются, голову запрокинь, в небеса смотрись. Волосами ввысь, корнями в землю».

      Яр привык слушать внутренний голос, другие, внешние, к нему обращались нечасто. Работа удаленная, все вопросы решались в переписке, семьи не завел, женщины с некоторых пор одноразовые, разговаривать с ними особо не о чем. Да и стыдно. Беседу могли поддержать разве что приятели, так у всех дети, жены, родители… Приятелей голоса обращались к Яру время от времени. А внутренний был собеседником постоянным. Ему Яр привык отвечать.

      – Где здесь земля? А? Все в асфальте и граните. К черту это!

      Еще полчаса петлял дворами и переулками, остановился завязать шнурок и взглядом зацепился за орнамент на доме: из шестиконечной звезды Давида вылезала голова Пана, рогами топорщилась, лукавила, между щечками-яблочками расплывалась улыбочкой. Яр сплюнул.

      – Все здесь так.

      Почти протрезвев, он приплелся домой и рухнул на развороченную постель. Голос его больше не беспокоил, забрал сон. Виделось огромное, густющее ночное небо с шляпками гвоздей. Кругом стоял лес, и в этом лесу Яр был елью. Вырос до звёзд, в небо уперся, поднатужился, напрягся плечами – вот-вот колпак стеклянный пойдет трещинами, захрустит, рассыплется. Яр машет ветвями-руками и обещает всему вокруг: «Сброшу его, куски в воде утоплю – русалкам на забаву, чтобы мусором не лежали. Лес чистоту любит. Лес свободу любит». Проснулся, вскочил, руки-ноги осмотрел: не выросла ли где кора? Нет, показалось.

      На другой день, выспавшись и завершив приготовления, Яр был готов отправиться в деревню. Оставалось только одно незавершенное дело, маячил один старый гештальт, как выражалась его бывшая девушка. Пять лет, как расстались, а голос Марины звучал в голове, давал советы, спорил с Яром. Девушка училась на факультете психологии, и последний