Constanta. Игорь Стенин

бросил окурок.

      – Выбор – ваша свобода, – улыбаясь, обнажил золотые зубы он.

      – Нам экзамены перед Гайдуком держать. Как же без муштры?

      – Это моя проблема. Кто со мной – тому экзамены автоматом.

      – Круто. А что делать-то?

      – Будем строить вольер для свиней.

      – Что-о-о? – застигло всех врасплох разочарование. Чары змея вмиг утратили свою силу.

      – Никого не неволю, – произнёс капитан. – Я же сказал: ищу тех, кому свобода дорога.

      – Подумать надо.

      – Думайте.

      В результате раздумий круг студентов разомкнулся. Возле капитана остались двое: Налимыч и Степан.

      – Мало вас, ребята, – сказал капитан, морщась. – Я рассчитывал на бригаду.

      – Мы запевалы, – подал голос Степан. – Сейчас запоём, народ откликнется, подхватит, будет бригада.

      – Запевай, – усмехнулся Рыбкин. – У тебя есть время до ужина. Смотри, не упусти его.

      – Скажите пожалуйста, – обратился к нему Налимыч, – а есть гарантия, что мы не провалим экзамены?

      – Что?

      – Вы говорили – кто с вами, тому экзамены автоматом.

      – Слово офицера, – подтвердил капитан.

      – А-а, – протянул с неопределённостью Вова.

      Рыбкин ушёл.

      Степан ткнул Налимыча в бок.

      – Пляши, Вова! Мы улизнули от Гайдука. Встречаться с ним теперь будем два раза в день – на поверках.

      – Я рад, – отозвался Вова, хмурясь. – А ты уверен, что это наша удача?

      – Конечно. Ведь Рыбкин прав. Работа – это естественное состояние человека. А когда угрожает муштра – вдвойне. Лучше работать, чем маршировать. Очнись, Налимыч, это большая свобода из двух.

      – Хорошо, – попробовал изобразить улыбку Вова. – А ведь я, Стёпа, уже собрался в автономку. Осталось запечатать выход.

      – Я догадался.

      – Да. Однако повременю, раз такое дело.

      – Благодари Рыбкина.

      – За этим дело не станет. Если он и вправду кудесник, моё место в очереди благодарных будет первым.

      Песня пропела. Откликнулись Ким, Горыныч, комсорг Коля Раков. Не остался равнодушным и Боронок, выразивший желание присоединиться к бригаде сольным номером – в образе простого универсального домкрата. Слегка задерживаясь, он подходил к месту сбора последним, прицельным взглядом угадывая своё место в строю.

      Настроение искрилось. Всех томило радостное возбуждение. Лишь одному Налимычу было не по себе. Рука, знакомая с домкратом, болела. Страшило продолжение знакомства. Однако Боронок был горазд на сюрпризы. Подойдя, он распахнул объятия и обнял его без всякого намёка на насилие: трепетно, нежно, искренне, чуть ли не со слезами на глазах, вынуждая забыть всё плохое и заключить мир.

      – Психологическая совместимость – это хорошо, – заметил Рыбкин. – Она – залог успеха любого дела. – Он обвёл взглядом бригаду, остановился на Степане. – Весь список, запевала?

      – Весь, –