Смерть обывателям, или Топорная работа. Игорь Москвин

прошел в неё. Ящики в шкафах открыты, вещи разбросаны по комнате.

      По лестнице, на которой протяжно скрипнула ступенька, Филиппов поднялся на второй этаж, стараясь ступать аккуратнее, чтобы не оставить лишних следов.

      Коридор заканчивался окном, выходящим в противоположную от улицы сторону. Сквозь стекло виднелись деревья, покачивающие зелеными ветвями.

      Справа и слева по две двери, все настежь открыты. За одной из них находилась спальня хозяев. Женщина с рассечённой головой лежала на полу. Выражения лица не было видно. А вот мужчина, привязанный к стулу, смотрел остекленевшими, полными боли глазами на вошедшего. Металлическая проволока впилась в руки и ноги, оставив кровавые полосы. Рядом валялись пять отрезанных пальцев. Только сейчас Владимир Гаврилович заметил, что из правой культи натекла небольшая лужица, которая высохла и превратилась в растрескавшиеся тонкие хлопья. Под разорванной ночной рубашкой чернели косые полосы. Шкаф, стоящий с левой стороны, был отодвинут, за ним виднелся тёмный провал. Там находился тайник.

      Каждый из детей имел собственную комнату. Дети оказались задушенными подушками. Видимо, не успели понять, что с ними произошло.

      Глава 5

      Владимир Гаврилович вышел из дома Анциферовых с побледневшим лицом и погасшим взглядом. Набрал в лёгкие свежего воздуха, словно вынырнул из бездонной ямы, наполненной водой. От увиденного по спине пробегали мурашки. Давно Филиппов не испытывал таких чувств, перемешанных, будто в одной корзине, – жалости к беззащитных людям, неподвижно лежащим в доме, и ненависти к убийцам. Ради копеечной выгоды отправили на встречу с Богом пять невинных душ… К горлу подступил ком, когда перед глазами вновь возникла худенькая хрупкая фигурка девочки, так и не понявшей, что никогда больше не проснётся.

      – Владимир Гаврилович, – пристав Охтинского участка выпустил папиросный дым изо рта и не стал затягиваться вновь, увидев лицо начальника сыскной полиции. – Владимир Гаврилович, да на вас лица нет.

      – Вы там были? – Филиппов указал головой на дом.

      – Упаси господь, мне от крови дурно становится, – признался, понизив голос, Васильев.

      Пока начальник сыскной полиции был в доме, подъехали чиновники для поручений Лунащук и Кунцевич. Они не стали входить в дом, а решили дождаться Филиппова и получить от него дальнейшие указания. Вслед за ними прибыл фотограф, чтобы сделать карточки места преступления.

      Петр Назарович тоже не стал переступать порог дома, чтобы, не дай бог, не оставить лишних следов.

      – Владимир Гаврилович, разрешите приступить к осмотру дома? – нарушил затянувшееся молчание Мечислав Николаевич.

      – А? Да-да, приступайте, пусть Иван Егорович закрепит всё на фотографических карточках, – кивнул Филиппов. – Душа не выносит, когда такие малютки лишены жизни на самой её заре…

      – Такова жизнь, – пристав выпустил струю папиросного дыма. – Ничего не поделаешь.

      – Ничего, – вслед за ним повторил начальник сыскной