Хозяин всего нашего. Нина Савчич

считаю, проходят минуты, десятки минут… Встаю. Вспоминаю повесть Мопассана. Главный герой не мог уснуть, вообразил, что в его комнате находится дух, который преследует его, и поджег свой дом… Я задрожала. Жизнь Мопассана завершилась плачевно, – было ли это последствием бессонницы? Чай из мелиссы, – вспомнился мне совет травника. Я зажгла свет на кухне и поставила чайник на плиту. Зеленый, красный, желтый… – сменялся цвет в окне. Было холодно. Это свалит с ног хоть медведя, – подумала я, засыпая высушенные листки в кипящую воду. Чай я остудила на окне, на ледяном ветру, и не спеша выпила его, а потом снова отправилась в кровать. Посмотрела на часы. Без двадцати час. Еще есть время заснуть. Я вообразила себе библиотеку, пытаясь призвать приятное ощущение, которое она пробуждала во мне. Тишина и покой, солнце, которое, светя в окна, делало белые книги еще белее. Паркет, покрытый блестящим лаком, чистый и ровный, как зеркало. Даже дорога к Институту была исполнена необычайного покоя. Словно я вошла в другой мир, стоило переступить за калитку, скрытую за кустами. Нет, еще раньше: когда я зашла в красный автобус, что вез к зданию, которое не знал Гугл, то почувствовала, что отрешаюсь, отстраняюсь от всего, что мне было ведомо до сих пор. Я вспомнила человека, перекатывавшего протез во рту, мальчиков с рюкзаками на коленях. Мне захотелось подойти к ним и спросить, не братья ли они.

      Терпение подводит меня. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… считать не помогает, мой разум еще сильнее напрягается, достигая остроты сосредоточения. Так я прежде сойду с ума, чем усну. Часы клюют меня в мозг. Мне жарко. Я встала, подошла к столу и отпила три глотка воды. Сдвинула тяжелую штору, которая не давала свету с улицы проникнуть в комнату. Балкон на здании по ту сторону улицы был затянут полиэтиленом, прозрачным, но очень грязным. Я сдвинула и белую полотняную занавеску из-под шторы и попыталась рассмотреть получше. Мне показалось, что за полиэтиленом кто-то есть. Взяла очки: да, в самом деле, на балконе кто-то был. Без двадцати пяти три. Стоит на балконе, не двигается. Может быть, он увидел меня. Лучше вернуться в кровать и ворочаться там. Что делают люди в эту пору ночи на балконе на минусовой температуре? Пошел дождь. Странная зима: снег сменяет дождь, то теплеет, то холодает.

      Не понимаю, как регистрируются книги, где находится каталог и кто берет книги из библиотеки. Не понимаю и того, как я умудрилась уснуть в кресле, а здесь ворочаюсь в кровати и глаз не могу сомкнуть. Я выпила целую грядку сушеной мелиссы. Сделала все, что могла, чтобы погрузиться в сон: поела, искупалась, попила чай, легла вовремя… Эти часы убивают меня. Ты должна уснуть, должна… Есть ли смысл вот так командовать себе? – задаюсь я вопросом. Завтра у меня будет болеть голова. Спи, спи, спи… Один, два, три, четыре, пять… Меня охватывает паника. Вновь начинается сердцебиение. Спи! Я попыталась крепче закрыть глаза, упасть в тоннель… погрузиться глубоко, прямо в сон. Четыре часа десять минут. Я живу словно в жестяной банке – так слышен звук секунд,