Жизнь Фениксов. Сад земной. Татьяна Владимировна Овсянникова

Твоей свято стране,

      Где встреча ждет с любовью,

      Объятия друзей и радости приют,

      Не вспомню больше то,

      Что называлось болью,

      А только свежесть роз,

      Что в том саду растут…»

      Это не давало ему покоя. Они решили известить обо всем социальную службу, а Арсений пригласил старушку пожить у него, пока они с Иннокентием найдут способ оградить ее от племянника.

      Дамы, помыв посуду, отправились спать, а он решил почитать о жизни остатков врангелевской армии на острове Лемнос, так как задавался иногда вопросом, можно ли говорить о своей любви к Родине, если твоя жизнь и жизнь очарованных подобно тебе своим происхождением и избранностью, была лишь подмножеством во всех смыслах великого множества , но ты единственно это подмножество согласен почитать за Родину, и если ты отказываешься разделить ее судьбу и нести вместе с ней крест, когда она перестает быть для тебя теплым местечком … Не так давно они с Иннокентием участвовали в дискуссии, незаметно переросшей в потасовку. Как раз затрагивалась тема белой эмиграции и эмиграции вообще… Одна бледная дама настаивала: »Вы только вглядитесь в их вдохновенные лица! Эти люди покинули страну, а с ними такой генофонд потерян!» Ей отвечали:» Да лица как лица – разные. Не нужно так закатывать глаза! Грешили эти ваши носители генофонда как те еще вырожденцы, так что пролетариату, как вы его изволили величать, такое и не снилось! Оставшиеся в России победили в страшной войне и подняли страну из руин, а ваш генофонд сидел в это время в странах, наживших на войне немалые капиталы, смакуя свою обиду и драму!» Накал нарастал, кто-то истерично выкрикнул: «О, слышу голоса потомков вертухаев!» Его пока что по-хорошему предупредили:» Да мы еще вашу родословную не проверяли!» Один из участников дискуссии в самый ее разгар незаметно подобрался к Иннокентию и сунул кулаком ему в ухо. Его поймали, и дальше все вышло не совсем интеллигентно… От чтения его оторвал телефонный звонок. Звук его доносился из кухни – девочка забыла телефон на столе. На экране высветилось: »Мама». Арсений решил ответить – за Алису могли волноваться близкие:

      – Алло!

      В трубке сначала было тихо, а потом раздался растерянный женский голос:

      – Вы кто? Где Петя? Откуда у вас…

      Звонок оборвался – телефон был разряжен. Арсений почувствовал тревогу: кто такой этот Петя? Женщина была явно напугана, и ее можно понять: кто угодно занервничает, если незнакомый человек отвечает по телефону твоего Пети. Он решил, что не станет дожидаться возвращения тети девочки, а сам рано утром отправится в дачный поселок. Ночью ему снился лагерь на острове Лемнос, где среди белых полотняных конусов жилищ потерянно бродила дама, похожая на фрейлину Гойнинген-Гюне, то и дело нервно интересуясь у кого-то: »А Вы кто?». Потом он увидел, что вместо лица у нее – нежный белый цветок, и, удивившись, хотел до него дотронуться, но лепестки вблизи оказались уже увядшими и обратились от его прикосновения в прах. Прах этот был подхвачен ветром и осыпался на белое полотно шатров, а те вдруг сложились